– Пустяки, – сказал Сварог.

– Кто бы мог подумать, когда мы сидели с вами в замкеСезара, что вы и есть будущий король Сварог… Не скромничайте, рассказы о вашихсвершениях докатились и до наших окраин… Прямо хоть за мемуары садись…Интересно, а вот каково это – быть могучим королем?

Сварог печально улыбнулся:

– Вы не поверите, отец, но быть королем – уныло итягостно. С одной стороны, ты можешь едва ли не все, что только в головувзбредет, с другой – в один прекрасный момент обнаруживаешь, что жизнь тебягонит по колее, из которой ни за что не выбраться…

– Вот потому-то я бы свою нынешнюю вольную жизнь и непроменял бы ни на один королевский трон, сколько их ни есть, уж простите наглупом слове. Самая большая неприятность, какая может случиться с леснымбродягой, – поймают да поволокут вешать. – Отец Грук широкоулыбнулся. – Хорошо еще, что вы, ваше величество, определенно не сталипока что заматерелым королем. Иначе и пальцем бы не шевельнули ради какого-тослучайного знакомого и парочки незнакомых вовсе…

– Тут другое, – сказал Сварог тихо. – Бытьможет, именно с вами об этом и следует поговорить, отец… Вас ведь, как я понялиз судейских бумаг, не лишали сана… Я убил недавно почти тридцать человек. Несам, конечно. Короли ведь никого не убивают сами, если они не законченныесадисты… И у меня тягостно на душе.

– Что случилось? – спросил отец Грук столь же негромко,посерьезнев лицом.

– Мы сделали одну… находку, – сказалСварог. – Простите, не буду углубляться в детали. Скажу только, что я вжизни не сталкивался со столь грандиозной загадкой, с таким… Нужно былоустранить свидетелей, оказавшихся случайно посвященными в тайну. Я отправил ихв ссылку, но министр полиции послал человека подорвать судно, на котором ониплыли… И я ведь знал! Я прекрасно читал по его роже, что чем-то таким кончится,но предпочел внушить себе, что ничего не замечаю и не подозреваю… Знали бы вы,как мне сейчас мерзко…

После долгого молчания монах спросил, опустив глаза:

– Чего же вы хотите? Отпущения грехов?

– Не знаю. Возможно… Я никогда не исповедовался, и мненикогда не отпускали грехи, я просто не представляю, чего хочу и что мне нужно…

– Вообще-то грехи отпустить легко, – сказал отецГрук. – Произнести соответствующую формулу, и все, согласно догмам, будетулажено… Вот только, не хочу вас обманывать, не бывает полного отпущения греховбез покаяния. Можете вы сказать, что каетесь? Прислушайтесь к себе… Каетесь вы,или…

– Не знаю, – сказал Сварог. – Самоепечальное, что не пойму толком.

– А какие могут быть последствия в этой вашей находке –хорошие или злые?

– Это пока что решительно неизвестно.

– Вот в таком случае и не порите вы горячку, вашевеличество, – сказал монах с грубоватым участием. – Я не пытаюсь васутешить, я говорю вполне серьезно. Коли уж неизвестно пока, к добру эта тайнаили к худу, рано выносить окончательные суждения о каких бы то ни былочеловеческих поступках, верно вам говорю… Значит, вот оно что… Вы вспомнили о техи решили быть милосердным? Ну что же, снова мы возвращаемся к дискуссиям опревратностях судьбы. Как знать, если бы они не погибли, мы бы и не выжили… Непереживайте, ваше величество, а положитесь-ка вы на Божье милосердие, оно ведьсуществует, если даже закоренелые грешники вроде нас в последний миг избавилисьот петли. Не могло же такое свершиться само по себе, без Божьего попущения… Авот кстати, как вы тут вообще оказались, в нашей глуши? Или просто-напросто ксебе в Хелльстад едете без особой огласки?

– Да нет, у меня дело именно здесь, – сказалСварог. – На озере Гиун. Слышали о таком?

– Кто же не слышал? Ну да, Проклятое Озеро…

Вновь преисполнившись прежней деловой хватки, Сварог спросилнебрежным тоном:

– А что, есть какие-то легенды?

– Хо-хо! – сказал отец Грук, тоже, кажется,довольный, что тема разговора переменилась. – Это же Каталаун, вашевеличество! Дебри, чащобы, горы, глухомань… В местах вроде этих обо всехмало-мальски примечательных уголках сложены то веселые, то жуткие легенды,иногда основанные на некоей реальности, иногда из пальца высосанные скучающимикумушками и суеверными придурками. Урочища, мельницы, броды, долины, ручьи,старые развалины, перекрестки дорог… Решительно о каждом местечке что-нибудь даплетут. Куда ни плюнь – поверье. Что ни возьми – легенда. Нет, конечно, яне отрицаю, иногда и в самом деле бывает такое, что человек непривычный можетрехнуться запросто. Всю жизнь провел в этих краях, насмотрелся…

– А что там с озером?

– Вот насчет озера, верно вам говорю – сплошные бабьисказки. Что там в незапамятные времена, когда не было еще озера, а была толькоречушка, стоял на берегу дом, где обитал анахоретом один чернокнижник. Как емуи положено, по ночам при черной свече чертил пентаграммы, душевредные фолиантымусолил, вызывал, соответственно, духов. Вот и вызвал… однажды. На свой хребет.Откусил кусок не по хавалке. Демон, рассвирепевши вмиг, разметал дом в щебенкуда вдобавок запрудил реку и устроил озеро, чтобы и следа не осталось от жилища.Другие говорят, что это сам чернокнижник все устроил, когда его приехалиарестовывать гвардейцы из самой Равены. И не погиб вовсе, как в первомварианте, а благополучно обернулся то ли огненным драконом, то ли просто чернымвороном и улетел неведомо куда. А гвардейцы с тех пор бродят призраками поберегам и, как положено, утаскивают в озеро всякого, дерзнувшего под покровомтьмы… Ерунда все это, ваше величество. Дом там, точно, когда-то стоял, в нем ив самом деле обитал какой-то нелюдим, чуть ли не алхимик. В ясную погоду дажекрышу видно в глубине. Вот только я, как человек, умудренный кое-каким…специфическим житейским опытом, полагаю, что насчет алхимика все врут, и насамом деле этот тип примитивно держал притон для тогдашней лесной братии, а всяболтовня насчет алхимии и чернокнижия была пущена в обиход исключительно длятого, чтобы никто не совался в те места, и стражники тоже. Это как-то болеепрозаически выглядит, но похоже на правду. Знавал я одного оборотистого малого,промышлявшего на больших дорогах. Изобретательный был человек, с буйнойфантазией.

Кубышку свою он держал под полом на заброшенной мельнице, и,чтобы кто-нибудь ненароком не наткнулся, обставил все так, будто на мельницеобитает целая орава призраков. Целые представления устраивал – наряжал своихребят в простыни, и они ночами вокруг мельницы болтались с фонариками в зубах,какие-то хитрые порошки в Равене раздобывал и устраивал такие фейерверки, чтовся округа зубами от страха стучала и обходила мельницу десятой дорогой.И горлышки от кувшинов у него были под крышей понатыканы, чтобы отмалейшего ветерка завывало нелюдским воем, и сосуд с ртутью и золотыми монетамив трубу замуровал – днем он от солнышка нагревался, а ночью холодел, иполучались такие удивительные звуки, будто по мельнице что ни ночь чертячьисвадьбы гуляли со всем прилежанием. И ведь все верили… Я у него исповедьпринимал, когда он получил ножом под ребро и отдавал концы. Так и узнал. Ноникому, конечно, не рассказал – тайна исповеди, грех… Так что вся округа до сихпор на мельницу не сует носа – горлышки-то до сих пор воют, и сосуд по-прежнемув трубе… В глотке пересохло даже от таких длинных тирад…