— Сама знаешь, что плела. Каждый день мне звонила. Вседонимала рассказами о том, как ты меня любишь, как страдаешь. Все брехня! Вашибабские интриги. Одного не пойму, зачем тебе нужно за нос меня водить? Садисткаты, что ли? Или мазохистка?

Вот какие у него проблемы — садистка я или мазохистка! Меняже волновали проблемы другие.

— Женя, толком скажи. Когда Сима тебе звонила? Откуда онатвой номер знает?

— Об этом я тебя должен спросить! — рявкнул Евгений. — Все!Ухожу! Надоело ждать, когда ты вспомнишь наконец и обо мне.

— Женя, милый, скоро приеду! — закричала я, но крик мойпрозвучал гласом вопиющего в пустыне.

Мой муж уже не слушал меня. Он отправился к Юльке. Яокоченела от этого всего, остолбенела, оцепенела, окаменела и бог знает чтоеще.

Не знаю, долго ли я сидела в прострации… В головеобразовалась пустота, но не от отсутствия мыслей, а от сумасшедшего ихпереизбытка.

«Как же так? — поражалась я. — Эта Симочка, эта аферистка,травит Алиску буквально у меня под носом. Я же бегаю за Нюрками, Лорками,Каринками и Фаинками, ворошу старое белье. Даже Тамарку уже вывела на чистуюводу… А зачем? Чтобы Симочка спокойно продолжала творить свое черное дело?»

Очень обидно было признавать, что какая-то девчонка таклегко меня — тертый калач — вокруг пальца обвела. И как затеяла? Простенько! Неособо утруждая себя. На живую нитку интригу собрала, а я так легко купилась! Совсех ног кинулась в чащобах прошлого искать то, что располагалось у меня подносом.

Ох, как я была зла. Зла на всех. Особенно почему-то наГермана.

«А этот Герман? — со скрежетом зубовным думала я. — Этотпрестарелый ловелас! Мышиный жеребчик! Бросился в роман с юной соседкой, каксаврас без узды. И до чего дошел — Алиску побоку! А сама Алиска? Где были ееглаза? Такую змею на груди пригрела!»

Я помчалась к Симе. По странному стечению обстоятельств,входя в подъезд, встретила соседку, живущую этажом ниже.

— Софья Адамовна, — воскликнула она, — как здоровьеАлисочки?

Я мысленно обругала язык Марго, оповестивший уже весь дом онедомоганиях Алисы. Однако тут же выяснилось, что я не права — язык Марго здесьни при чем.

— Очень она нас напугала, — пожаловалась соседка, имея ввиду Алису. — Когда Симочка прибежала ко мне, я даже струхнула.

Я удивилась:

— О чем вы? Не пойму.

— Ну как же, — расстроилась соседка, — говорю о том дне,когда Алисочка потеряла сознание. Мы с Симочкой вдвоем тащили бедняжку на себе.С виду она стройненькая, но такая тяжелая. Еле дотащили.

Теперь я совсем ничего понять не могла и, слегка досадуя,воскликнула:

— Почему? Почему тащили? Соседка всплеснула руками:

— Потому что мужчин не было на этаже, вот Симочка меня ипопросила помочь перенести бедняжку к себе. Не лежать же Алисочке одной вквартире.

Наконец до меня дошло, что речь идет о том дне, когда яприехала из Москвы и застала Алису в квартире Симочки. Но я полагала, что Алисатуда своими ногами пришла, теперь же выясняется, что ее тащили. Разве это неудивительно?

— Неужели Симочка не могла остаться с Алисой в ее квартире?

— Не могла, — ответила соседка, сердобольно качая головой, —Симочка ждала важного звонка из-за границы, а Алисочка потеряла сознание. Вот ипришлось ее к Симочке тащить.

Простившись с соседкой, я укрепилась во мнении, что Алисутравит Сима.

— Скажи мне, дорогая, — воскликнула я, входя в ее квартиру,— а сама ты была в Мексике? Сима побледнела.

— Почему ты спрашиваешь? — испуганно вскричала она. — Скакой стати?

— Да потому, что в моей голове возникли вопросы, которыедавно пора тебе задать. В общем-то, и без них все очевидно, но все же спрошу.Помнишь, я приехала из Москвы и застала умирающую Алиску в твоей квартире?

Сима сразу успокоилась.

— Конечно, помню, — ответила она. — Я не могла у нее сидеть,я ждала звонка, потому и попросила соседку помочь. Мы перетащили Алису ко мне.

— А какой смысл тащить ее, бесчувственную, прибегая к помощисоседки, когда всего лишь достаточно было захватить с собой трубку?

Я сняла с подставки трубку радиотелефона, грозно потрясла еюв воздухе и вернула на место.

Симочка растерялась.

— Я ждала звонка, ждала звонка, — севшим голосом лепетелаона.

— Правильно, ждала звонка. Вот и ждала бы его в Алискинойквартире. Зачем было ее, умирающую, к себе тащить?

— Но я боялась! Мне там страшно! — закричала Симочка. —Алиска чахнет, а от чего? Никто не может сказать! Неужели ты не чувствуешь, тампроисходит что-то странное? Марго права, там живет нечистая сила! Там стеныдышат. Там раздаются стоны. Даже я черных человечков вижу. Честное слово,всерьез подумываю: не показаться ли психиатру.

Она разрыдалась.

«Что за артистка? — удивилась я. — За кого она меняпринимает?»

Рассердившись, я закричала:

— Ты мне человечками зубы не заговаривай! Признавайся, зачемЕвгению моему звонила?

Симочка испуганно отшатнулась. Однако в руки взяла себябыстро, вытерла слезы и спокойно ответила:

— Хотела вас помирить.

Мне стало смешно. Кого она провести хочет? Она же противменя ребенок.

— Добрая? — ехидно поинтересовалась я, — Всем добра желаешь?Германа у Алиски умыкнула и святую из себя строишь?

Симочка побледнела, нервно глянула на часы. Было очевидно,что она не решается прекратить разговор, хотя о том лишь и мечтает, как бывыпроводить меня поскорей.

Конечно же, я осталась, было что ей сказать. Не скупясь наподробности, я поведала, как Симочка встретилась с Германом в Мексике и как онпосмотрел на нее совершенно другими глазами. Ведь в Мексике только иоткрываются у него глаза.

Вернувшись в Питер, он понял, что на этот раз слишкомувлекся. Соседка — это не Тамарка, живущая в Москве. Герман испугался и снова вМексику удрал. Симочка же поняла, что бросить Алису он вряд ли отважится, ирешила немножко делу помочь. Но как она дерзнула, как пошла на такоепреступление? Герман же не дурак!

Все это я ей и выложила.

— Вот именно! — обливаясь слезами, воскликнула Симочка. —Герман не дурак. Он сразу понял бы, что Алиса умерла от отравления. Нет, нетакая я глупая, как ты думаешь. И вообще, у меня жених есть. Я его люблю.