Мой мальчик, мой любитель дешевого пиратского видео,дешевого молдавского шампанского, дешевых случайных связей, мой восхитительныйубийца, – мокрый от пота, не просохший от воды, – так и остался лежать на полебитвы моего тела. Но он не умер, нет, он только набирался сил, чтобывозобновить атаку; я сама подстегивала его, мои руки, мои ноги, мои бедрабесстыдно и настойчиво направляли его, – и ему ничего не оставалось, какподчиниться, и все началось снова. Я должна была получить свое, я должна былаполучить то, чего никогда не испытывала.

Я должна была получить, и я получила.

А потом осталась один на один с его гладким, уставшим телом,вот где была физическая география, которую и в голову никому не придетпреподавать в обнищавшей муниципальной школе; вот где был рельеф со своимивпадинами и выпуклостями, со вздыбившимися зарослями, со спокойными равнинами…Я исходила отпущенное мне на исследование пространство вдоль и поперек,обдуваемая запахом – неожиданно острым и терпким – мужской кожи, как ветром; яизносила все губы, как изнашивают башмаки, семь пар сказочных башмаков, а надомной были семь небес, а передо мной были семь холмов – и это было тольконачало!..

Он входил в меня снова и снова, он снова и снова оставлял менятолько затем, чтобы я могла приблизиться к нему, – и я забыла обо всем, яразрешила себе забыть обо всем, мое неопытное тело сразу же перестало бытьнеопытным – сразу же, стоило только отпустить себя.

Я потеряла счет времени, я даже не знала, сколько временипродолжалась эта случка, это соитие, этот акт, эта случайная любовь, но,кажется, я загнала его раньше, чем хотели мы оба – и он, и я. И Влас сдался, онвыбросил белый флаг, он попросил меня остановиться, он попросил меня остаться,он попросил попить, он попросил ничего не надевать на себя, он попросил “что-тотипа отбивной, большой отбивной с луком”, он попросил Чего-то еще и заснул наполуслове – все-таки он был мальчишкой, и заснул, как мальчишка, крепко обнявменя за шею.

Он заснул, оставив меня наедине с собой. Я приходила в себя,может быть, слишком медленно. Я еще нашла в себе силы поцеловать его вовзмокшие спящие волосы, в переносицу, в лживо-раздвоенный круглый подбородок.

Подбородок.

Вот оно, подбородок.

Наваждение кончилось.

Я осторожно высвободила из кольца его рук свое сразуомертвевшее тело, соскользнула с кровати, быстро, как будто скрывая следыпреступления, натянула на себя рубашку. Это оказалась его рубашка, тот жеострый и терпкий запах, но переодеться не было сил.

"Да ты нимфоманка, душа моя! – сразу же вылез соценками Иван. – Кто бы мог подумать…"

"Ну что, получила свое маленькое пошлое удовольствие? –мрачно изрек Нимотси. – Предала друзей с первым попавшимся вшивым убийцей исчастлива? Я от тебя, пожалуй, на время отрекусь. Только скажу тебе какспециалист в жестком порно – этот твой так называемый секс прост, как панельуправления электрическим стулом. Никакого изощренного воображения. А нас онубивал гораздо более изобретательно, чем трахал тебя”.

"Но с тем же остервенением”, – добавила Венька.

Все стало на свои места. Все стало так ясно, что из всехтатуировок я выбрала бы для себя одну-единственную – черную вдову. Самку паука,которая убивает оплодотворившего ее самца: соитие, как прелюдия смерти,последний предсмертный ритуал – очнись, Ева, разве ты забыла, зачем приехаласюда? Нимотси в луже крови, Венька со сломанными, легкими, как у птицы,костями…

Нет, я не забыла.

Я обыскала карманы джинсов Власа – ничего, кроме смятыхкупюр, по-детски рассованных во все карманы; черная вдова так черная вдова, ясогласна на эту роль. Но решиться было проще всего, я приехала сюда с этимподспудным решением. Гораздо труднее выполнить – не подушкой же душить этоспящее безмятежное лицо, да и сил у тебя не хватит. Так, предаваясь ленивым,полусонным мыслям об убийстве, я осмотрела всю квартиру. На кухне не былоничего особенного – пустые жестянки из-под круп, застоявшийся пельменный бульонв кастрюле, палка сервелата и хлеб в холодильнике – временное пристанище, приютстранников. На столе, в хлебных крошках, валялась связка ключей. Ну, да,видимо, Влас бросил их прямо на стол, когда открывал шампанское.

Еще не зная зачем, я взяла ключи и вернулась в комнату.

Видимо, лавры всех шести жен Синей Бороды не давали мнепокоя – я решила разобраться с закрытой дверью, как будто именно за ней меняждали ответы на все мои вопросы.

…К замку подошел только третий ключ из связки –предпоследний. Еще раз воровато оглянувшись на спящего Власа, я толкнула дверьв комнату, нашарила рукой выключатель и включила свет.

Длинный стол, фотоувеличитель, ленты негативов, проявленныепленки, висящие на веревке, как белье.

…Вся стена над столом была увешана фотографиями одного итого же человека: седеющий папик с благообразной физиономией бывшего партийногоработника и чиновничьим пробором в волосах. Он был вполне профессионально снятв разных ракурсах: крупный план, общий план, средний план. Выходящий изподъезда, выходящий из казенного учреждения с угрожающей вывеской “Городскаяадминистрация”, выходящий из машины, выходящий из казино. Одна малоприятнаятелохранительская рожа на заднем плане, две телохранительских рожи…Фотолетопись фиксировала жизнь этого неизвестного мне крутого папика довольноподробно: папик на какой-то выставке, папик за столиком в ресторане, папик накрыльце особняка, папик и два поджарых добермана, куда более симпатичных, чемего телохранители. Вперемешку с фотографиями на стене висели листки бумаги сцифрами, названиями улиц, четко обозначенным временем; подробный план какого-тоздания очевидно, графический срез резиденции папика…

"Серьезный парнишка”, – немедленно оценил мастерствоВласа Иван.

"И как хватает атмосферу на вшивых снимках, –восхитился Нимотси, напрочь позабыв, что отрекся от меня. – Мне бы такогооператора при жизни, я бы из него соорудил Свена Нюквиста наших дней!"

"И ни одной женщины рядом, – вздохнула Венька, – совсемне романтично…"

Я внимательно рассматривала фотографии – их смысл был мневполне ясен, его понял бы любой. Папик на фотографиях был очередным обложеннымфлажками матерым волком. Это тебе не жалкие московские киношники-сосунки спролетарской окраины, здесь нужна была более тщательная подготовка. Нужнотолько найти подтверждение этой тщательной подготовки. Я еще раз внимательноосмотрела комнату и почти сразу же получила подтверждение своей догадке: подстол был задвинут “дипломат” средней руки с чуть облупившимися краями испортивная сумка. Оставив “дипломат” на сладкое, я расстегнула “молнию” насумке.

Что и требовалось доказать!

В ней были патроны, россыпью валяющиеся на дне, и двапистолета, экзотика – никогда в жизни я не видела оружия так близко. Один,поменьше, тут же соблазнительно скользнул в мою ладонь; второй, побольше, былустрашающе-киношного вида. Несколько деталей повергли меня в глубокуюзадумчивость, и лишь спустя минуту я сообразила, что это те самые глушители,которыми пугают своих детей перед сном профессиональные наемные убийцы.Прикинув, что к чему, я взяла один из глушителей и навинтила на дулопонравившегося мне пистолета, изящной игрушки, как раз для дамской сумочки изкрокодиловой кожи.