– Я тебя тоже люблю, Кураг.

– Не подлизывайся ко мне, Мерри. Если бы ты трахалась сКитто, причем регулярно, шрам не зарос бы. Китто нужна постоянная подпиткаплотью, чтобы поддерживать его жизнь в Западных землях. Плоть или секс – неважно, но его связь с тобой без них слишком слаба, и потому он умирает.

Я взглянула на неподвижное, холодное тело в моих руках и тутпоняла, что оно не такое уж холодное. Нет, холодное, очень холодное, но уже неледяное.

– Он стал теплее. – Я проговорила это тихо, потомучто не совсем этому поверила.

Дойл коснулся лица гоблина.

– Он теплее.

– Это ты, Мрак? – спросил Кураг.

– Я, царь гоблинов.

– Он действительно истаивает? Не думаю, чтобы Меррихоть раз видела, как это бывает.

– Он истаивает, – подтвердил Дойл.

– Тогда почему он потеплел? Он должен становиться всехолоднее и холоднее.

– Мерри уже какое-то время держит его на руках.Полагаю, это его и согрело.

– Тогда, может, для него не все кончено. Ему хватит силна трах?

– Он едва дышит, – сказал Дойл.

Кураг буркнул словечко, которое, как я знала, означало то,чего ни один гоблин никогда не пожелает другому: импотенцию. Это былострашнейшим оскорблением среди гоблинов.

– А зубы в ее мясо он может запустить?

Мы все уставились на неподвижную фигуру. Он стал теплее, нодвигаться он не мог вовсе.

– Вряд ли, – ответила я.

– Тогда кровь. Может он глотать кровь? – спросилКура.

– Может быть, – сказала я неуверенно.

– Если мы выжмем ее прямо на губы, может, что-топопадет внутрь, – сказал Дойл. – Если он не задохнется при этом.

– Он гоблин, Мрак. Кровью он поперхнуться не может.

– Нужна обязательно кровь Мерри?

Это спросил Рис.

– Я помню тебя по старым временам... Рис. – Паузасодержала имя, которое больше никто не употреблял. – Тебе стоит посетитьнас еще разок, сидхе. Наши женщины все еще тебя вспоминают. Это высокая оценкасо стороны гоблинских женщин.

Рис побледнел – сильно побледнел – и затих. Ничего неответил.

Кураг мерзко хихикнул.

– Да, это должна быть кровь Мерри. Потом, если кто-тоеще из вас пожелает поделиться с ним кровью и плотью, – вперед! Сидхе –еда хорошая. – Он взглянул на меня своими оранжевыми глазами. – Есликровь оживит его, так дай ему плоть, Мерри, и по-настоящему на этот раз!

Вдруг глаза у него стали огромными. Наверное, он почтиприжался носом к клинку.

– Ты хотела заполучить гоблинов в союзники на полгода ипри этом не взять в свою постель ни одного из нас. Ты поделилась с ним плотью,и я не могу назвать твои обещания лживыми. Но на дух договора ты наплевала. Тыэто знаешь, и я знаю.

Продолжая говорить с Курагом, я положила все ещекровоточащий палец на губы Китто, и они окрасились алым.

– Если я возьму его в постель, он получит шанс статькоролем, королем всех неблагих. Это стоит побольше союза на полгода.

Глаза Китто блеснули, рот чуть дернулся. Я всунула палецмежду его зубов, и его тело содрогнулось – только один раз.

– Ну нет, деточка Мерри, на такой мякине ты меня непроведешь. Ты дашь ему плоть, как должна была сделать с самого начала, иполучишь только три месяца союза. После дерись со своими врагами сама.

Китто начал посасывать мой палец, как ребенок – поначалуслабо, потом все сильнее и сильнее, зубы стали грызть мне кожу.

– Он сосет мой палец, Кураг.

– Ты бы лучше отняла палец, пока он его не откусил. Онеще слабо соображает, а гоблины могут прокусить кочергу.

Китто противился мне, его рот пытался удержать мой палец. Ковремени, когда я его высвободила, Китто пытался открыть глаза.

– Китто, – позвала я.

Он не реагировал ни на имя, ни на что бы то ни было, но онстал теплее и двигался.

– Он может двигаться, и он потеплел, – сообщила я.

– Хорошо, очень хорошо. Я свое доброе дело сделал,Мерри. Дальше сама.

Я снова взглянула прямо в клинок, отведя взгляд от Китто.

– Ты намерен просто сидеть и ждать, чей будет верх?

– Что нам за дело, кто сядет на трон неблагих? Нам важнотолько, кто сидит на троне гоблинов.

В беседу ворвался глубокий голос Дойла:

– А что, если приверженцы Кела задумывают войну сблагими?

Дойл опустился на колени, одна рука нежно, но твердо леглана мое плечо. Наверное, он хотел предупредить меня, чтобы не перебивала.

– О чем ты бормочешь, Мрак?

– Мне известно многое о сидхе, чего не знают гоблины.

– Ты сейчас не при дворе.

– Уши у меня остались.

– Шпионы, ты хочешь сказать.

– Я не использую подобных слов.

– Ладно, ладно, играй словами сколько угодно, как вывсе это обожаете, только со мной говори прямо.

– При Неблагом Дворе есть такие, кто считает, будтоАндаис в отчаянном положении, раз она назвала Мерри своей наследницей. Онидумают, что смертная на троне – это конец нам всем. Они говорят о начале войныс благими до того, как мы все станем бессильными смертными. Наша силапроисходит от наших королей и королев, это тебе известно.

– Того, что ты рассказываешь, мне достаточно, чтобысвязать свой жребий с Келом.

– Если бы гоблины были союзниками Мерри, никто изнеблагих не рискнул бы сражаться против нее. Они осмеливаются бросать вызовблагим лишь потому, что уверены в поддержке гоблинов.

– Что нам за забота, если сидхе поубивают друг друга?

– Вы связаны словом, кровью, землей, огнем, водой ивоздухом. Вы должны поддерживать законного наследника трона неблагих во всехбедах и напастях. Если Мерри сядет на трон и мятежники из неблагих станутсражаться против нее, а вы – бездействовать и отсиживаться, то ваши клятвыобратятся против вас.

– Ты меня не запугаешь, сидхе.

– Безымянное снова идет по земле, а ты думаешь, чтотебе меня нужно бояться? Есть многое, что ужасней меня, и оно поднимется изглубин, сойдет с небес – и возьмет справедливую плату с тех, кто презритклятвы, подобные вашим.

По смутному изображению трудно было судить, но, кажется,Кураг встревожился.

– Я слышу твои слова, Мрак, но Мерри хранит молчание.Ты – ее новый кукловод?

– Я привожу в порядок твоего гоблина, Кураг, и я могунайти лучшее применение словам, чем повторять то, что ты и так знаешь.