Кулак Флегга, светящийся теперь синим огнем, опять обрушилсяна дверь. Засовы лопнули одновременно со звуком пушечного выстрела. Черезтреснувшее дерево брызнул сноп синих лучей. Изуродованная дверь постояла ещесекунду и с грохотом рухнула внутрь.

Флегг стоял на пороге. Его капюшон упал, открыв восковоелицо. Глаза горели. Зубы были оскалены.

В руке он сжимал тяжелые топор палача.

Он постоял еще немного и вошел в комнату. Слева он увиделДенниса, справа — Бена и Наоми с прижавшейся к их ногам Фриски. Его глазаощупали их, запоминая, и остановились на Питере.

«Ты не умер, — медленно проговорил он. — Ты думаешь, твойБог добр. Но это мои Боги сберегли тебя… для меня. Теперь молись, чтобы твойБог убил тебя сейчас, прежде чем я доберусь до тебя. Это будет много хуже,поверь мне».

Питер стоял между Флеггом и креслом отца, где сидел никомуне видимый Томас. Он без страха встретил адский взор чародея. На мгновениеФлегг, казалось, был озадачен, потом снова усмехнулся своей звериной ухмылкой:

«Ты и твои друзья доставили мне немало хлопот. Мне давнонужно было покончить с тобой. Но теперь мои хлопоты кончились».

«Я знаю тебя, — сказал Питер. Хотя он был безоружен, онговорил уверенно и бесстрашно. — Думаю, мой отец тоже знал тебя, но он былслаб. Теперь король — я, и я велю тебе, демон…» Он выпрямился в полный рост,глаза его метали искры. В эту минуту он выглядел королем до кончиков ногтей.

«Изыди отсюда. Оставь Делейн в покое навсегда.

Ты лишний здесь. Изыди, проклятый!».

Последние слова Питер произнес голосом, куда более громким,чем его собственный — голосом всех королей и королев Делейна, правивших с техвремен, когда город был горсткой глиняных хижин, жители которых дрожали встрахе, слыша по ночам вой волков и хохот троллей, доносившийся из ВеликогоДревнего Леса.

Флегг снова отпрянул… на миг. Потом медленно, оченьмедленно, двинулся вперед.

«Повелевай теперь на том свете, — прошипел он. — Сейчас твояголова скатится в очаг, и ты еще учуешь запах своих паленых волос прежде чемумрешь. Ты сгоришь как сгорел твой отец, которого ты убил».

«Ты его убил», — сказал Питер.

«Я? Ты спятил в Игле, мой мальчик? — Флегг рассмеялся. — Нодаже если это так — допустим. Кто в это поверит?».

Питер все еще сжимал в руке цепочку медальона. Теперь онпротянул руку вперед, и медальон закачался, отбрасывая блики на стену. ГлазаФлегга расширились, и Питер подумал: «Он узнал! О Господи, он узнал!» «Ты убилмоего отца и обвинил в этом меня. Ты сделал это не в первый раз. Когда ЛевенВалера встал на твоем пути, его жена умерла… и все указывало на его вину. Какпотом и на мою».

«Где ты нашел это, гаденыш?» — прошептал Флегг.

«Да, ты забыл, — сказал Питер. — Но преступления всегданапоминают о себе, рано или поздно. Думаю, это нас и спасает».

Медальон раскачивался туда-сюда, медленно, завораживающе.

«Кто в это поверит? — спросил Питер. — Многие. Они поверятхотя бы в то, что ты творил зло уже сотни лет назад, монстр».

«Отдай его мне!»..

«Ты убил Элинор Валера и убил моего отца».

«Да, я принес ему вино, — сказал Флегг. Глаза его сверкали.— И я смеялся, когда его кишки обугливались, и еще сильнее смеялся, когда тебятащили в Иглу. Но все, кто сейчас слышит это, скоро умрут, и никто никогда неузнает правды. Все видели только тебя».

Тут откуда-то из-за спины Питера заговорил новый голос.Такой тихий, что его едва было слышно. Но он заставил их всех, включая Флегга,застыть в изумлении.

«Я видел еще кое-кого, — сказал Томас, брат Питера, изглубины старого отцовского кресла. — Я видел тебя, чародей».

Питер обернулся, по-прежнему сжимая медальон в руке.

«Томас!» — хотел он сказать, но не мог, увидев, что за этигоды случилось с братом. Он растолстел и обрюзг, и так походил теперь наРоланда, что это выглядело жутко.

«Томас!» — попытался он сказать снова и тут понял, почемулука и стрелы Роланда не было на месте. Лук лежал на коленях Томаса, уже сострелой на тетиве.

И в этот миг Флегг закричал и прыгнул вперед, занося надголовой свой топор палача.

Кричал он не от гнева, а от ужаса. Бледное лицо Флеггаперекосилось; волосы встали дыбом. Питера поразило сходство брата с Роландом.Флегг стоял дальше, и его обманули отблески огня и тень в глубоком кресле.

Он забыл про Питера. Он кинулся с топором на эту фигуру вкресле. Старик давно мертв, но вот он сидит здесь, в своем провонявшем пивомхалате, и целится в него из лука.

«Уйди! — кричал Флегг. — Дух ты или демон, уйди! Я убил тебяраз и убью снова! Аааааааа!» Томас всегда был хорошим стрелком. Но никогда ещеон не стрелял из такого замечательного лука — гибкого и одновременно сильного,восьми футов в длину. Сидя, он не мог натянуть тетиву, как следует, но ейпредстояло лететь недалеко.

Гроза врагов была, пожалуй, лучшей стрелой в мире. Древко изсандалового дерева, оперенное тремя перьями андуанского сокола; наконечник изсверкающей стали. В его руке она раскалялась все сильней.

«Ты лгал мне, чародей», — голос Томаса был тихим. Он спустилтетиву.

Пролетая через комнату, стрела ударила прямо в центрмедальона Левена Валера и выбила его из рук Питера. Золотая цепочка разорваласьс легким звоном.

Как я вам говорил, во время той злосчастной экспедиции всеверные леса Флегг проснулся ночью от страшного сна, который не мог вспомнить.И в тот раз, и потом он просыпался, держась за левый глаз, словно его ранилитуда.

И теперь стрела Роланда и вместе с ней золотой медальон ЛевенаВалера угодили Флеггу прямо в левый глаз.

Чародей завопил. Топор выпал у него из рук и переломилсяпополам. Он рухнул вперед, уставившись одним глазом на Томаса — другой глаззаменило золотое сердце медальона. Из-под сердца текла какая-то вонючая жидкость,непохожая на кровь.

Флегг упал на колени…

…и вдруг исчез.

Глаза Питера расширились. Бен Стаад вскрикнул. Плащ Флеггаеще какое-то время сохранял его очертания, стрела вместе с сердцем повисла ввоздухе и упала на пол, звякнув о камни. Ее острие дымилось, как тогда, когдаРоланд поразил ей дракона.