Рогач пошел быстрым скоком, взыграл, что-то в нем естьхищное, а еще единорог, я всегда считал их толстовцами и гандистами, в смысле —мирными вегетарианцами, этот же рвется в драку, хыщник, еще и меня всякий раз вдраку втягивает.

Зеленые кусты зашевелились, на дорогу вышли трое оборванныхмужиков с жуткими перекошенными рожами злодеев. У двоих в руках топоры, уодного копье, он сразу встал посредине. Он же и крикнул зычно, как ярмарочныйзазывала:

— Слезай с коня!.. Скидывай усе!..

— И что потом? — спросил я с интересом.

Он подумал, почесал в затылке, ничего не пришло в голову,махнул грязной волосатой лапой:

— Отпустим!.. На что еще годен?

— Неиспорченные вы, — сказал я почти ласково.Пальцы мои коснулись рукояти меча, я потащил его из ножен, по их лицам забегализайчики от стального лезвия. — У нас бы придумали… Вот что, ребята, выпоумнее предыдущих, раз уж разговаривать умеете. Те вообще дуром перли молча.Так что идите, идите, идите… Отпускаю.

Они заворчали, проблески интеллекта погасли на их харях,полезли все трое, я перерубил сперва древко копья, потом ударил по разу каждогоиз топороносителей, но и тогда вожак с обломком копья не бросился наутек,дождался, пока лезвие сверкнуло над головой и рассекло до пояса.

— Жизнь не удалась, — подвел я итог, — нопопытка, увы, засчитана.

Не останавливаясь, я пустил Рогача вперед, меч не убирал.Слишком легкие противники, это либо удаляемся от конечной цели, либо впередичто-то еще. Господин Экшен такой пустяковой схваткой будет недоволен, так что…

Земля в стороне от дороги быстро забурлила, словно изпреисподней прорывается могучий смерч, камни разметало, песок и землю выбросилона высоту дерева, из широкой ямы вылезло ярко-красное чудовище. Страх холоднойволной прокатился по телу, я стиснул челюсти, выпрямился, сейчас главное —выглядеть героем, а там все приложится, чудовище разогнулось, стряхивая комьяземли, на меня взглянули узкие желтые глаза, похожие на расплавленный металл,морда размером с телевизор, ростом выше меня на коне, а в ширину так и вовсенам с конем делать нечего.

— Наше дело правое, — сказал я. — Враг будет!

Чудовище медленно двигало головой из стороны в сторону, каксова, хотя у обоих вроде бы бинокулярное зрение. Я слез с Рогача, с мечом вобеих руках сделал пару шагов к чудовищу. Наглость — второе счастье, пока этотдинозавр осматривается. Соображает, куда же попал…

Красное метнулось с такой скоростью, что я едва успелувидеть красную полосу, в тот же миг меня сбило с ног, я покатился, хватая ртомпесок, загребая левой рукой землю.

Подхватился, чудовище двинулось за мной, а за ним тащитсяогромный хвост, который я не заметил, им меня и сбил с ног, огромный хвостище,весь в твердых костяных пластинках и с толстым костяным шаром на конце вместолегкомысленной кисточки.

— Наше дело правое, — повторил я ошарашено,сплюнул песок, добавил: — Враг будет доволен…

Чудовище снова взмахнуло хвостом, но я уже следил,подпрыгнул, красная молния пронеслась по земле, срезая траву. Динозавр поневолеразвернулся боком, я одним прыжком оказался рядом и с силой всадил острие меча,как шпагу, под ребро. Огромная лапа метнулась к моей голове, я упал и откатилсяобратно.

— Ну что, — крикнул я, — не все йогуртыполезны?.. Не спеши, а то успеешь!

Над динозавром летал на благоразумной высоте ворон, каркал,указывал мне на встопорщенный гребень подземной рептилии.

— Это все шито по воде белыми вилами, — прокричаля, — сам туда клюй!..

— Я не знаю, как должно быть, — каркнул он, —но вы делаете неправильно! Там у него уязвимое место…

— Сам ты матадор…

Чудовище двинулось на меня тяжелыми медленными шагами,однако передние лапы двигались со скоростью ветряной мельницы. Это мы стерпим,на всякий ветряк найдется свой Дон Кихот, если бы не взбесившийся хвост этогогада…

— Мадам, — крикнул я чудищу, — у вас давнозакончился срок годности. И вообще, секс — не повод для знакомства!..

Я отступал, мимо меня промелькнул волк, попытался вцепитьсячудищу в лапу, но едва успел избежать удара хвоста. Мастера говорят: не знаяброда, пропусти вперед друга, но я все еще не мастер, потому заорал:

— Брысь!.. Не лезь попэрэд батька Лукашенко!..

Волк послушно отступил, что значит человек коллектива, чтитвождя и слушается, за что и люблю это племя, а кошек удавил бы вместе скошатниками и демократами. Я размахивал мечом, увертывался, выбирал позицию,крикнул чудищу:

— Что, не родись красивым, а родись массивным? Давайдоговоримся, ниже пейджера не бить?!

Зверь взревел и пошел на меня, ступая чаще и быстрее. Ячуточку струхнул, чудовище явно понимает, так что ай-кью какое-то есть, воздухидет вихрем вокруг размахивающих лап размером с бревна, а кулаки уже не кулаки,а растопыренные пятерни, так скорее меня зацепит, ему бы только ухватить…

Извернувшись, я упал на колено, успевая пропустить надголовой пронесшуюся лапищу. Выставленный меч тряхнуло, барабанные перепонкиедва не взорвал громоподобный вой. Чудовище остановилось, прижало одну лапу кгруди. По ней обильно стекала кровь, а на землю шлепнулись два пальца сколбасные батоны размером.

— Не играй с пианистом! — выкрикнул я. —Стреляет как умеет…

Чудовище шагнуло ко мне, огромный кулак взлетел в воздух. Яотпрыгнул в последний момент, хотел было подставить меч, но устрашился, чточудовище, наколов руку, унесет с нею и меч.

Удар по земле был таков, что подпрыгнул участок в шесть, ато и двенадцать соток, камни сдвинулись с мест, а там, где я только что стоял,образовалась яма. Когда лапа поднималась, я ударил мечом, отпрыгнул отметнувшегося в мою сторону хвоста, покатился, а вдогонку ударил страшный рев.

Чудовище стояло и нянчило уже обе лапы, прижимая к груди.

— Одна капля никотина убивает лошадь, — прокричаля ему, — а триста — трактор «Кировец»!

Ворон пролетел на опасно низкой высоте, осведомился:

— Мой лорд, вы там ол райт?

— Плох тот солдат, — ответил я, поднимаясь, —который упал и не отжался. В тихом омуте кулаками не машут!

Чудовище, не сводя с меня яростного взгляда желтых глаз,попятилось. Я двинулся за ним, поигрывая мечом, стараясь держаться так, чтобысолнечные лучи рельефнили мускулатуру, королева же смотрит, а я, похоже,переломил ход схватки, хотя этот зверь все еще может убить меня одним ударомхвоста, да и лапы у него всего лишь раненные, а не отрубленные…

— Что, — спросил я, — чуть в обморок неналожил? Шутки шутками, а могли быть и дети!