– Серьезно только гномики на ежикахкатаются! Москва не мой город. Здесь я дряблею. Мышцы становятся мягонькойподкладкой, чтобы пиджачок не замялся. То волосы лезут, как из старой куклы, тов ремне нужно новую дырку протыкать, потому что он как-то подозрительно ужался.Грустно всё, короче! – сказал Эдя без особой тоски в голосе.

С женщиной, на которую не имеешь ни малейшихвидов и которая не имеет никаких видов на тебя, просто, легко и радостно бытьискренним.

– А ты попробуй любить себя чутьменьше, – понимающе посоветовала Улита.

– А я и так себя не люблю. Я над собойвтайне потешаюсь… Ты-то сама как? Не женилась еще на ком-нибудь? – спросилЭдя, как убежденный холостяк нарочно путавший понятия «выйти замуж» и«жениться».

Улита мотнула головой. Последние недели онаизбегала часто встречаться с Эссиорхом. С ним рядом она все чаще ощущала себяневестой, которая по дороге к свадебному лимузину неосторожно наступила нанезакрепленную крышку канализационного люка и, едва успев таинственноулыбнуться, скрылась с глаз счастливого жениха.

«Быть человеком, который недостоинсобственного эйдоса, потому что мгновенно его лишится, – это уже кое-что.Все равно как алкаш, которого даже за хлебом с деньгами послать нельзя, чтобыон на три дня не исчез. Вот и я такая же… А он меня все равно любит», – сболью думала ведьма.

Улита спрыгнула с подоконника. Эдя заметил наколенях у нее пакет.

– Чего там такое? – спросил он попримеру всех любопытных людей, нос которых всовывается в любое обнаружившеесяотверстие.

– Свитер детский. Ради этикеткикупила, – сказала Улита, перебрасывая пакет Эде.

ДЕТСКИЕ РУДБОЛКИ ПЕРВОЕ КАЧЕСТВО

РАЗМЕШАНЪЙ МАТЕРЪЯЛ % 100 ВАТА

ТУРЕ Ц КИЙ ТОВАР

ЗТО ЗТИКЕТКА ГАТАНТЯ ТОВАРА

– Класс! – оценил Эдя. – Хотя ине так круто, как «Питарды „Сирдитый Пых“ зделано в Китае».

Улита не улыбнулась. Она верила только в тедурацкие этикетки, которые покупала для собственной коллекции.

– Я подслушала твой разговор ссестрой, – решительным голосом человека, переходящего от болтовни к делу,сказала она.

– А-а, ну да! Зозо волнуется, что с Мефомчто-то случится. У нее предчувствия, – ответил Эдя насмешливо.

Улита склонила голову набок.

– А ты все ржешь? – спросила она.

– Угу. Сиди во ржи и тихо ржи!

– Ну-ну. Хорошо смеется тот папаша,который не знает, что его сыну в магазине по ошибке продали боевой пистолет.

Эдя озабоченно посмотрел на ведьму.

– А что такое-то?

– Я тоже пришла из-за Мефа, –объяснила ведьма. – Я тут долго думала…

– Ты думала? И что, получается? –перебил Эдя. Точно кот, приземляющийся на лапы, он хамил всегда и из всехположений.

Улита нетерпеливо царапнула Хаврона по щекеногтем, и нижняя челюсть у него одеревенела. Этим коронным жестом она пресекаланеуемных болтунов.

– Прости, родной, но ораторов всегдабольше, чем трибун. Не бойся, я потом подчищу тебе память! Ты только и будешьпомнить, что задремал на диванчике!

Эдя протестующе замычал, на что Улита необратила ни малейшего внимания.

– Так вот: недавно мне позвонилРомасюсик. Не знаю, знакомы вы или нет. Это такая разговорчивая и дружелюбнаякуча шоколада, которая шесть раз предаст тебя за пять копеек. Он мне кое-чторазболтал про артефакты переменной силы. Конечно, я догадывалась, что Гопзийсволочь, но все же не знала, что такая. Впрочем, я ценю сволочей. С кем ещерядом потомственная ведьма ощутит себя нормальным человеком?..

Эдя подхалимски затряс головой, доказываяУлите, что нормальнее ее только доктора в специальных лечебницах, принимающиепо вечерам витаминки от внутренних крокодильчиков.

– И вот что я подумала. У твоегоплемянника очень недурной меч, и, чтобы получить над ним власть даже в день егоослабления, противник Мефа должен раздобыть что-нибудь из его детства. Предмет,имеющий самое тесное отношение к Мефу. Желательно волосы, обрезки ногтей иличто-нибудь в этом духе. А где это искать, как не в его квартире? Верно я мыслю?

Эдя послушно выразил свое глухонемое согласие.

– Умница! Хороший мальчик! Накоплю денег– куплю тебе шоколадку! А теперь основной вопрос: у вас ничего такого непропадало?

Эдя негодующе замычал и жестами объяснил, чтоони не хранят дома никакого мусора, особенно обрезков ногтей и прочихзапчастей, относящихся к телу маленького Мефа.

Улита недоверчиво прищурилась.

– Что, серьезно? А как же прядки волос,заботливо обвитые ленточками, первые зубики и так далее?

Эдя одним указательным пальцем показал напомойное ведро, а другим провел себя по горлу.

– Что: типа и без того места мало? –перевела Улита.

Эдя энергично кивнул.

– Точно уверен, что ничего несохранилось?

Эдя снова показал на ведро. Улита одобрительнопохлопала его по плечу.

– Вот оно как! Выходит: для твоих штангместо есть, а для волосиков с ленточкой нет? Ну-ну! Приятно иметь дело снесентиментальными людьми! Мамзелькина как-то рассказывала: порой такие кадрыпопадаются – тело бабульки из дома еще в морг не увезут, а они уже мебельвыкидывают, шкафы потрошат и комнату лезут занимать. Прямо не душа, ахладокомбинат имени Санты Клаусовича Снегуркина. «И что, не жалко вам? – Аей уже все равно!» Прав Арей: гуманнее гуманистов только газовая камера!Кстати, гильотину, атомную бомбу и электрический стул изобрели тоже они.

Эдя торопливо подпрыгнул на диване, показывая,что он не такой. Электрических стульев он не изобретал и даже простых розетоксмертельно боится. Он только снаружи шершавый, а изнутри добрый и пушистый, каквывернутый наизнанку кролик.

– Значит, ты другой? Ну вот и хорошо!Значит, шанс не стать такой, как я, у тебя еще есть! – одобряюще сказалаУлита. – Ну все! Гуляй, Вася, жуй опилки!

Ведьма исчезла, за секунду до своегоисчезновения бесцеремонно хлопнув Эдю ладонью по лбу.

– Бай-бай, поскорее засыпай! А тосеренький волчок зарядил дробовичок!

Очнувшись пять минут спустя, Хаврон обнаружил,что лежит животом на диване и упирается носом в страницу с горнолыжнымиботинками.

«Как-то неудачно я заснул… Подушку даже неподложил», – подумал он с удивлением.