– Все-все, твоя взяла!.. Закончим. Лежачих не бьют!

– Да, – согласился я. – Их добивают. Где резидент?

Он вытаращил глаза:

– Это какой резидент?

– Сейчас уже не помню, – ответил я, задыхаясь, – то линаш, то ли ваш, но какой-то нужен. Лучше – оба. Так что давай делись, а мывыберем.

– Но кто вам нужен?

– Лучше отвечай по-доброму, – посоветовал я. – Явообще-то добрый, гуманист даже, но, как демократ и общечеловек, спервапрострелю колено… потом другое… Нет, сперва гениталии, а потом молотком разобьювсе пальцы.

– Себе?

– А это щас узнаешь, – пообещал я зловеще.

– За что? – взвыл он. – Да не знаю никакого резидента!

– Жизнь такая штука, – сказал я, – что как ни крути, аживым из нее не выбраться орлам и покруче тебя. А ты не орел, не орел… Я неполиция, так что, если ответишь, отпущу на все четыре кости. Главное – чтобыкостюмчик сидел, верно? А не его хозяин.

Он торопливо кивнул:

– Да-да, договоримся, братан. Но если бы ты о наркотеили оружии, что мы переправили в Бангладеш…

– Да на фиг мне наркота, – отмахнулся я. – Пустьтравятся, мне просторнее будет. А в Бангладеш пусть хоть все друг другапоубивают. Мне главное, чтоб не было войны. Так где резидент?

Он простонал:

– Ну какой резидент? Ты с Луны упал? Какие могут быть резиденты,где все и так продается и перепродается, где все другу друга сдают, ародину-мать уже не просто продают, а отдают даром! Если бы я знал, что тыгнался из-за какого-то придуманного резидента…

– Жизнь никогда не бывает справедливой, – сообщил я емуновость. – Для большинства из нас так оно, пожалуй, и лучше. А чего убегал?

– Я думал, ты из конкурентной банды!.. От Березы илиЧубатого. А то и вообще маньяк какой-то…

Я спросил оскорбленно:

– А что, похож?

Он кивнул, ответил с убеждением:

– Конечно! Ты посмотри на себя! Небось классическуюмузыку слушаешь?.. Небось еще и Романовского читаешь на ночь?

– Ну, – подтвердил я.

– Ну вот, – ответил он несчастным голосом и сделалпопытку отползти чуть, – такие бывают только маньяки…

Он умолк, глаза метнули взгляд к небу. Я не поймался натакой дешевый трюк, не сводил с него глаз, но вскоре услышал сверху шумлопастей вертолета. Чуть отодвинулся, быстро посмотрел на небо и снова наминотавра. Конечно, тот попытался улизнуть, но я сделал подсечку, и он рухнулвниз лицом.

– Если долго тренироваться, – сообщил я, – то можнонаучиться маяться дурью с очень большой скоростью. Как-нибудь попробуй, но несейчас… Сейчас я тебе буду рэ-э-эзать.

Вертолет опустился неподалеку, краем глаза я видел гибкуюженскую фигурку, сам же не сводил взгляда с распластанного минотавра. Торкессаподбежала, запыхавшись, прокричала:

– Это не тот!

Я спросил тупо:

– Как это?

– Да так! – крикнула она рассерженно. – Тот убежалнаправо, а ты помчался, как все мужчины, налево!.. Что у вас за рефлекс такой,как у собачек Павлова, что Сталинград защищал…

Минотавр сказал торопливо:

– Леди, скажите же ему, а то собрался меня резать накуски, садист!.. Я же не ваша добыча, я человек маленький. Промышляю бартером,перепродажей, а так как самые низкие цены не у дилера, а у, сторожа, то… самипонимаете…

Я посмотрел на него, на торкессу, сказал горько:

– А ты говоришь, что удача улыбается смелым… Зато потомдолго ржет над ними! Эх, что делать… Пообещал резать, надо резать. Слово не воробей– танком не раздавишь…

Минотавр выхватил из нагрудного кармана бумажник, я думал,вытащит пачку жабьих шкурок, но на свет появилась фотография: женщина с двумяулыбающимися детьми, а за ними, обнимая их всех, минотавр собственной персоной.У детских ног толстый боксер с некупированными ушами, толстый и, похоже,ленивый.

– Неужели, – спросил он с мольбой, – ты зарежешьчеловека, которого ждут вот эти детки?

– Зарежу, – ответил я убежденно. Посмотрел на фотоснова. – Твоя собака?

– Моя…

– Ладно, живи. А то собака скучать будет.

Минотавр поднялся на дрожащих ногах, попятился. В глазах истрах, я же маньяк, и облегчение от присутствия красивой женщины, что, как инадлежит женщине, явилась и спасла.

– Фу, ну что за жизнь… Слушай, что-то мне твоя рожазнакома. Мы не в одном отделении служили? Когда закрыли, нам пришлось спервазубы на полку, потом приняли предложение Гуся взять под охрану его группу«Мост». А ты… случаем, не к Березе примкнул?

– Точно, – ответил я конспиративно. – Куда ещедеваться, если родине мы на фиг?

Он улыбнулся виновато:

– Спасибо, камрады… Удачи вам!.. Простите, большого изаслуженного успеха в личной и общественной жизни… а я, с вашего позволения,удаляюсь… Помню, ты мне сохранил жизнь, так что я в долгу!

Он в самом деле удалился с такой скоростью, что как будторассыпался, только крохотный смерч завертелся на его месте, это же как теперьсвою поганую шкуру ценят, ну просто общечеловеками стали, тьфу, стыдно за них,к чему идем, вырождаемся уже не только как нации, но и как биологический вид.

– Куда теперь? – спросила она удрученно. – Все следыпотеряны.

– Не все, – возразил я.

– А какие есть?

– Не знаю. Но все оставляет свои следы, не знала?

– Нет, – призналась она.

– Все, – сказал я твердо. – А мы наследили дай боже.Танки сглаза не боятся.

Она в удивлении открыла рот:

– Какие танки?

– Большие, – объяснил я. – Чем больше, тем неглазливее! Не говорить же то, к чему поручик Ржевский приучил даже эхо? Надо жеи такому интеллигенту, как я, чем-то разнообразить речь, чтобы не проигрывать вкрасочности народу, из которого вышел! Или тебе объяснить, что такое народныйинтеллигент?

Она опасливо отодвинулась.

– Не надо. Лучше пойдем в вертолет, а то понабегутвсякие… Я его увела у ротозеев, что зачем-то опустились возле трехстолкнувшихся машин на дороге…

Я только сейчас обратил внимание, что на боку вертолетакрупно написано «ГАИ».

– Понабегут? – спросил я. – Уже бегут! Оставь вертолет,лучше сделаем вид, что мы ни при чем. И – смываемся. Смываемся!

Рядом гиперсуперуниверсам «Мега», «Икея» и «Ашан», все пододной крышей, целый роскошный город, а не магазин, с фонтанами, верблюдами иледовым катком, под этим куполом Париж бы поместился, но ребятам этого мало:рядом строится еще что-то совсем уж охрененное, мы пробежали туда, постепенносбавляя шаг, на стоянке выбрали приличный автомобиль, я без труда открыл,торкесса юркнула за руль, заявив: