– Прекрасные духи, – сказал я с чувством.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Приятно, когдазамечают.

Ремень наискось перехватил ее грудь, прижимаяложбинку между упругими холмиками, довольно эффектными, ведь женщина можетничего не иметь ни в голове, ни за душой, но за пазухой у нее, как гласитнародная мужская мудрость, что-то должно быть…

Я оборвал себя на грешных мыслях, ведь говорят же, чтоженщине с большой грудью ничего нельзя доверить, а я вот доверился в выборекостюма… правда, лишь потому, что мне, как настоящему мужчине, абсолютноодинаково, что на меня надето, обуто и повязано. И как я подстрижен.

– Хорошо с вами, Юлия, – сказал я. – Не знаю,почему, но у меня как будто вот прямо сейчас зажила язва желудка и пропалгастрит.

Юлия засмеялась:

– Ах, Борис Борисович, не знаете вы семи важных преимуществдружбы мужчины с женщиной!

– Это какие же?

– Ну, скажем, женщина не провоняет вам носками всю квартиру,не придет на день рождения пьяной вдрабадан без подарка да еще с опозданием напару часов… не позвонит из ресторана в пять утра с просьбой оплатить счет… врядли станет спать с вашей женой…

Она замолчала, поглядывая на меня смеющимися глазами.Я позагибал пальцы, естественно, не отпуская руля, покосился на ее румяноелицо.

– Только четыре преимущества!

– Про остальные пока умолчим, – ответила она сосмешком.

Впереди слева по дороге показался большой магазин сосветящейся рекламой «Одежда», а внизу чуть мельче – «All sizes», чтоозначало, видимо, все размеры. Я кивнул в сторону открытых дверей.

– Попробуем там? И есть где припарковаться.

Она посмотрела на меня критически.

– Вот как вы, мужчины, оцениваете рейтинг магазинов?

– А что не так? – удивился я. – Внутри всеодинаково, а вот стоянки бывают забиты…

Она сказала категорически:

– Тогда, по логике, нужно идти от противного: высматриватьмагазины, где переполнены стоянки. В таких скорее отыщем то, что намнужно. Нет-нет, такие тоже не нужны. Мы едем в правильные магазины…

Я поинтересовался:

– А что в этом не так?

– Перво-наперво, – сказала она уверенно, –джинсовая куртка и кроссовки – да, шикарно, вы так моложе и спортивнее, нолидер партии обязан носить костюмы. В вашем случае подойдет однобортный,его удобно носить расстегнутым, это ближе к вашему независимому стилю. Конечно,только синий или серый. Когда вы в своем окружении, можете снять пиджак, раз ужтак терпеть не можете, но рубашка должна быть только с длинными рукавами.

– А если жара?

– Засучите рукава, – отрезала она неумолимо. –Хоть по самые предплечья, но только не носить рубашку с короткими рукавами. Этосразу непоправимый удар по репутации. Даже самая изысканная и дорогая рубашка скороткими рукавами сразу ставит вас на ступеньку ниже, чем человека в рубашке сдлинными рукавами.

– Бред какой-то, – пробормотал я.

– Пусть даже бред, – уступила она неожиданнолегко, – но этим бредом живет все население земного шара. Нужно ли вам сэтим бороться? Не проще ли принять правила игры, если для вас этонесущественно? Вы не понимаете, вам и так повезло, раз уж родились мужчиной! Подуматьтолько, надеваете темно-синий костюм, носите несколько недель кряду, и никто незамечает ничего противоестественного! Ну, рубашки и галстуки менять, конечно,нужно, но это такие пустяки, а вы бы знали, с какими трудностями сталкиваетсяженщина!

Я поморщился, потом понял, что она говорит не просто оженщинах, а о бизнесвуменшах, молча посочувствовал.

– А костюм вам нужно покупать срочно, – сказалаона, посмотрела на часы. – Вот для обуви поздновато. Завтра я вас отведу в«Мегу», там выберем.

– Это там, где каток?

Она посмотрела на меня почти с жалостью. Вздохнула.

– Господи, что только в голову приходит мужчинам! Вечныедети.

Я ощутил себя задетым.

– А разве там нет катка прямо в магазине? Я слышал…

– Есть, конечно, есть. Но разве это самое примечательное?

Я прикусил язык, некоторое время ехали молча, потом онауказала, куда свернуть, а еще через минут семь подъехали к зданию классическогостиля, без кричащей рекламы и зазывал у входа, вместо асфальта широкие плиты,непривычно чисто, просто какая-то Европа, а не вольнолюбивая Русь, что гдежрет, там и срет, массивные двери, что поддались нехотя, открылся великолепныйзал, больше напоминающий театр, даже люстры сверкают всеми огнями, сердце моеподпрыгнуло, настроение улучшилось.

Один из продавцов или, может, и сам менеджер, хрен ихразберет, с приветливой улыбкой поспешил навстречу.

– Могу чем-то помочь?

– Спасибо, – ответила Юлия, – мне нужно одеть вотэтого господина, и я, кажется, знаю, где это сделать.

Он намек понял, заулыбался владелице дисконтной карты иостался на месте, а мы ушли в дальний конец, где я тупо смотрел на длинные рядысовершенно одинаковых, на мой взгляд, костюмов. Юлия оставила меня торчатьстолбом, некоторое время пошепталась с двумя молоденькими продавщицами, техихикали и бросали в мою сторону оценивающие взгляды, наконец обе ринулись вчащу из пиджаков и брюк, начали снимать, рассматривать, а Юлия обернулась комне:

– Борис Борисович, пожалте вон в ту кабинку!..

– А что там, кино будет?

– Раздевайтесь, я все подам. Обещаю не подсматривать.

Я буркнул:

– Стоит ли тогда раздеваться? Ладно, иду.

Кабинка больше похожа на небольшую комнатку, я раньше привыкпримерять в настолько тесной, что и телефонная будка покажется апартаментами,здесь же ни разу не зашибся о стены, пока разделся и развесил все на крючках.Два огромных зеркала в полный рост, красота, давно себя не видел таким. Мордабледная, вытянулась, как у загрустившего коня, глаза затравленные…

Шторка слегка отодвинулась, появилась женская рука спиджаком и брюками на плечиках.

– Примерьте сперва вот это!

– Спасибо, – сказал и добавил, принимая одежду: –У вас очень красивая рука.

– У меня и вторая тоже ничего, – ответила онаиз-за шторки.

Я смолчал, напяливал пиджак, вроде бы хорош, сновапосмотрел на себя, еще лучше, так я выше, в плечах все еще широк, хотяфранцузские ручки на боках все толще, портят фигуру. И вот еще какие-топрыщи на груди… К счастью, низко и слева, не видно, даже когда распахиваюрубашку чуть ли не до пупа.

Наконец вышел. Юлия и продавщицы уже ждут, защебетали насвоем языке, вроде бы и на русском, и в то же время все слова непонятные, хотьв толковый словарь лезь.