– Он спросил, почему мамаша Мишю плачет. А та возьми да иляпни: «Ах, бедный мсье Себастьян! Он был так молод!» – «Что значит был молод?– удивился нотариус. – Он что, умудрился за одну ночь постареть?» А старая дурадавай реветь: «Теперь он никогда не станет старым! Он останется вечно молодым!»Тут ваш отец вскричал: «Где мой сын?!» И мамаша Мишю тогда только сообразила,что он, лежа на своей кровати, слышал ее дурацкую болтовню. Она такрастерялась, что ничего не могла сказать, а только ударилась в слезы. «Мой сын!– вскричал мсье Жерарди-старший, ваш батюшка. – Мой дорогой сын!» Это были егопоследние слова…

Тут ноги у меня снова подкосились, и я опустилась на полоколо кровати, на которой лежал мертвый Себастьян.

Боже мой!

Как все повернулось! Как все переменилось! И что же теперьбудет? Что же теперь будет со мной?!

– Клер, – проговорила Алёна, когда нашла в себе силыговорить, – можно я… можно я возьму письмо и открытки?

Открытки нашей героине были и даром не нужны, но проситьодно только письмо… Пожалуй, такая просьба будет выглядеть подозрительной.

– А вам зачем? – уставилась на нее Клер с веселымнедоумением. – Вы что, знали людей, их написавших? – Она взглянула на конверт иоткрытки. – Патрика Жерара, и Лолу, и Мишеля, и «твоего Жанно» тоже?

– Нет, откуда мне их знать? – на самом голубом глазуудивилась Алёна. – Просто, наверное, послания уже никому не нужны, а я… а мне…Понимаете, я писательница, пишу книгу. Ну и мне очень дороги всякие документы.Люди иногда употребляют очень интересные речевые обороты, какие-то словечкивстретишь, а то и факты любопытные. А тут… Тем более что писали о Нуайере,который мне очень нравится.

Расчет оказался верным. Клер, само собой, была великойпатриоткой своего города, в котором когда-то снимали знаменитый фильм «Большаяпрогулка» и в котором в незапамятные времена побывала Жанна д’Арк, по слухам,прибившая подкову своего коня на стене собора Сен-Мартин в знак своей воинскойудачи. И она – то есть Клер, а не Жанна д’Арк, понятное дело, – с легкостьюотдала Алёне и открытки, и конверт. Похоже было, что почтальонша была не прочьпоговорить о красотах и истории Нуайера, однако очень кстати зазвонил телефонза стойкой, и Алёна смылась, чуть только Клер отвернулась.

Свинство, конечно. Свинство, невежливость и чернаянеблагодарность.

Алёна вышла из здания почты – и угрызения совести немедленнопокинули ее. Стало совершенно не до них, потому что почти напротив почты, околомагазинчика, она увидела некий автомобиль… Автомобиль тот принадлежал человеку,который вчера, скрыв лицо под очками, голову – под красной каской, а тело – подтяжелой курткой, гонял ее по вспаханному полю и напугал почти до смерти.

Итак, они ее выследили все-таки. И этот человек приехалсюда, уверенный, что она даже и не подозревает ни о чем. Он и стараябургундская поганка Селин Дюбоннез считают русскую писательницу не толькосумасшедшей (с легкой руки Достоевского), но и полной идиоткой. Он, конечно,смотрит на нее через окно магазина (Алёне было видно, что машина пуста) идумает, что сейчас выйдет, любезно раскланяется с Элен и предложит ее подвезти.А по пути…

Нет, ну нечестно же! Она ведь выполнила свою часть договора.А они?! Решили, что она глупая овца, которая сама пойдет к мяснику.

Что ж, им придется долго ждать!

И Алёна со всех ног понеслась в сторону автовокзала, гдедолжны были стоять такси.

Человек, который хотел убить ее и который наблюдал за нейчерез окно магазина, усмехнулся и заплатил за бутылку кока-колы.

Ему повезло. Боялся, что потерял ее, а все же нашел. Такоеневероятное везение! Для него, конечно, везение, а для нее…

Для нее скоро все кончится. Очень скоро!

Алёна пробежала кривым проулочком, носившим громкое название– улица Острых Ножей (вполне возможно, что где-то неподалеку имелась такжеулица Ножей Тупых), и выскочила на крохотную площадь, где обычно останавливалсяединственный рейсовый автобус, проходивший через Нуайер и связывавший его сжелезнодорожной станцией – Монбаром. Но площадь была пуста – ни автобуса, ниединого такси. И тут же она подумала, что глупо держать такси в городе, где укаждого жителя по нескольку машин. Если кому-то из туристов взбредет в головупоездить по округе, обслуживание возьмет на себя турагентство.

Такси нет. Значит, удрать от человека в красной каске (тоесть сегодня он как пить дать без каски, что его отвратительной сущности вовсене меняет!) становится гораздо труднее.

Тогда придется идти пешком. Причем не по дороге, а крутойтропой через гору, мимо знаменитого Vieux Chвteau. Тоже не вредно –полюбоваться лишний раз на такую красотищу. Неведомо ведь, доведется ли вообщепосмотреть на замок. Вот заберет их завтра Морис, и кто знает, удастся ли ейкогда-нибудь вернуться в Бургундию. Алена бы хотела приехать на будущий год,но… Еще дожить до будущего года нужно! Она изо всех сил гнала от себя мысль отом, что для нее даже до завтра дожить – и то проблематично.

– Мадам? – мягко окликнул кто-то, и Алёна испуганнооглянулась.

Невысокий светловолосый мужчина в серой футболке и серомпуловере, небрежно и элегантно наброшенном на плечи, стоял перед ней. Джинсы нанем тоже были серые, а цвет мокасин Алёна рассматривать не стала. Скорей всего,и они в тон.

– Прошу меня извинить, вы случайно не знаете, где дорога наМулян? Здесь совершенно невразумительные указатели, я несколько растерян…

Между прочим, да. Дорожные указатели в провинциальнойБургундии бывают довольно причудливые. Иногда они показывают прямопротивоположное направление. Иногда километраж выглядит просто забавно: скажем,табличка «Мулян – Френ» обещает четыре с половиной километра, а «Френ – Мулян»– ровно четыре. Ну и все такое в том же роде. Поэтому Алёна ничуть не удивиласьвопросу. Более того – она обрадовалась ему и решила извлечь из ошибок дорожнойбургундской службы свой корыстный интерес.

– Вам нужно выехать за городские ворота и на первой жеразвилке поехать направо, – объяснила она. – Дорога резко пойдет в гору. Кактолько она выровняется, езжайте прямо, по главной дороге. Там тоже стоятдовольно невразумительные указатели, но вы не потеряетесь, если выберете самуюширокую из трех дорог. Поезжайте прямо по ней, не сворачивая на проселки, она иведет в Мулян. Теперь вы не заблудитесь, не волнуйтесь. Я дорогу очень хорошознаю, я по ней пробегаю чуть ли не через день.