На ступеньках собора сидела нищенка. Я таких никогда невидел – прямо только что вышла из Двора Чудес! [27] – с полуседыми космами,торчащими из-под клетчатого, низко надвинутого платка, в живописных лохмотьях…Ну я бросил ей монетку и заметил, что глубокая миска, стоявшая перед ней, полнадо краев. Тут же валялись и бумажные деньги. Да, ей щедро подавали! Я увиделтакже, что она ссыпала деньги в мешок и поставила перед собой пустую миску.Погуляв по ярмарке, я возвращался через каких-то полчаса и увидел, что тамопять груда монет и бумажек. Столь колоритная особа притягивала людей какмагнитом, даже стоявший неподалеку ажан [28] не решался турнуть ее. К тому жеона сидела на ступенях собора – как-никак на святом месте!

«Оказывается, нищенство – доходный промысел, – помнится,подумал я тогда. – Не бросить ли мне мои исторические изыскания, ради которых яприехал в Бургундию, не забыть ли о Николь Жерарди, не купить ли на ярмаркетакую же обливную глиняную миску, как у старухи-нищенки, и не сесть ли вон там,чуть в сторонке, с протянутой рукой?»

Впрочем, должен сказать, что нищенка руку не протягивала.Она просто сидела – важная, как королева в лохмотьях. А деньги так и сыпалисьей в миску. Что-то было в ней… от павшего величия. Какая-то усмиренная гордыня…А люди, как я имел возможность наблюдать, успеху завидуют, но смиренную гордынюочень жалеют. Может быть, они возвышались в собственных глазах, бросая мелкиемонеты женщине, которая наверняка знавала лучшие времена, а теперь пала такнизко, что принуждена побираться?

Я несколько раз видел, как нищенка высыпает в сумку грудымелочи, снова ставит пустую миску и снова опорожняет ее.

Я бродил и бродил вокруг собора, то нырял в людскую толчею,то просто шатался по улицам… И вот я снова оказался на той улице, где стоялиавтомобили. Их уже осталось мало: ярмарка заканчивалась, народ разъезжался.Внушительный «Порш», впрочем, на своем месте. И вдруг меня разобралолюбопытство. Мне захотелось увидеть хозяйку машины, которая чуть не сбила меня.Да, что за рулем была дама, я знал: там, на шоссе, успел разглядеть ее пышныеседые волосы. Я встал в сторонке и принялся наблюдать. Примерно через полчасаиз-за угла вывернула ковыляющая фигура. О, та самая нищенка! Надо же, она еще ихромая, бедняжка!

Она шла, низко надвинув клетчатый платок на лоб, но так истреляла глазами по сторонам. И я втиснулся в дверную нишу дома, около которогостоял. Сам не знаю, почему мне было так важно, чтобы нищенка не заметила меня…

Она и не заметила. Вдруг старуха замедлила шаги около«Порша». Огляделась, потом порылась в своих лохмотьях и достала связку ключей.

«Понятно, – подумал я. – Хозяйка «Порша» приостановиласьтам, у церкви, бросить ей монетку и обронила ключи. А нищенка и не подумала ихвернуть ей! Прибрала ключи к рукам и сейчас обчистит машину! Итак, она нетолько нищенка, но и воровка!»

Я уж открыл было рот, чтобы турнуть наглую особу, ноподумал: а откуда ей знать, что ключи, которые обронила дама, именно от«Порша»?..

Я задумался только на миг, но нищенки его хватило, чтобыотпереть машину и скользнуть в салон. В то же мгновение она задернула шелковыешторки на окнах, и то, что происходит внутри салона, я видеть не мог.

Казалось бы, самое время поднять крик, позвать ажана, что-тосделать, как-то ее остановить…

Но я не трогался с места. Я чего-то ждал, меня словносковало что-то. И я дождался: дверца «Порша» распахнулась, на тротуар ступиланога в дорогой лаковой туфле с пряжкой, а потом выбралась важная, шикарноодетая немолодая дама. В ее ушах и на пальцах сверкали бриллианты. Я узнал ееседые волосы. Это была хозяйка «Порша».

Постойте, а где же нищенка?!

Что же получается?

– Мадам Дюбоннез! – услышал я в ту минуту веселый голос иузнал своего приятеля Жоффрея Пуссоньера из Муляна. – Я искал вас на ярмарке,но не видел. Вы только что приехали? Идете на банкет?

– Конечно, иду, – откликнулась хозяйка «Порша». – Я давноприехала, и знаете, мой мальчик, просто свинство с вашей стороны, что вы незамечали свою соседку! Я вас видела неоднократно!

– Что же не окликнули? – удивился Жоффрей, подставляя ейруку. – Позвольте проводить вас в ресторан, мадам Дюбоннез.

– Не окликнула потому, что не хотела мешать, – засмеяласьона. – А теперь идемте, идемте поскорей, я очень проголодалась сегодня!

И они ушли по направлению к гостинице «Замок Аршамбо», где,как я слышал, должен был состояться банкет главных устроителей и спонсоров ярмарки.И если эта мадам Дюбоннез туда приглашена, значит, она числится среди важныхперсон. Но как же… нищенка?

Убедившись, что мадам Дюбоннез и Жоффрей уже далеко, явыбрался из спасительной ниши и подскочил в автомобилю. Шторки были раздернуты,я увидел, что салон пуст. На заднем сиденье громоздился клетчатый узел… я узналплаток нищенки…

Я узнал платок нищенки и все понял!

Все было просто. И меня разобрал смех! В то время я ещеничего не знал о Вас, мадам Дюбоннез. Я просто подумал, что дама, видимо,находится на грани разорения и таким нехитрым способом пополняет свой кошелек.Ну что ж, каждый зарабатывает как может, я никогда никого не осуждал – кроме,может быть, грабителей и убийц. Я преисполнился к Вам симпатии и сочувствия,клянусь!

Но потом, поговорив с Жоффреем, узнав, что Вам, Вашей сестреи племяннику, которые живут в Самбуре, принадлежит чуть ли не бóльшаячасть окрестных земель, услышав о Ваших скотоводческих фермах, о виноградниках,я задумался над причинами, которые толкнули Вас к нищенству.

Что такое нищенство в Вашем случае, как не ложь, немошенничество и не кража? Вы обманом вымогаете у людей деньги – пусть и нестоль большие, но все же… Они обмануты Вами, они подают Вам на бедность! Вы такловко маскируетесь, что никому даже из самых близких людей не пришло бы вголову, что нищенка на ступеньках собора Сен-Мартин – Вы, важная и богатаяСелин Дюбоннез! Вы играете на слабости человеческой, на жалости, нопотворствуете своему пороку. Этот порок – алчность. Вам мало того, что у Вас есть.Вы хотите большего – любой ценой. И еще не все. Вам нравится управлять людьми,заставлять их плясать под Вашу дудку. Казалось бы, ну кто она такая – нищенка!А между тем именно она заставляет людей расставаться с деньгами…