Но никому не дам узнать о силе и слабости Верховного…

— Мы пришли, — выдыхает Ксин и тут же начинает делать пассы руками, — хорошо, что успели вовремя… если бы он вырвался наружу, то у нас бы появилось много проблем… всё, остался последний штрих…

В следующее мгновение дверь резко открывается, белоснежная ладонь хватает меня за запястье — и вот я уже внутри покоев, вход в которые запечатан могущественным заклятьем!

Стою, ощущая, как гулко бьётся сердце, и смотрю на свою руку, что в данный момент была обхвачена тонкими длинными пальцами — прямо поперёк пульса. Перевожу взгляд наверх и вижу, что глава Яо всё ещё стоит с опущенной головой, а вторая его ладонь всё так же закрывает его лицо… вот только мне не нужно прислушиваться, чтобы услышать тяжелое дыхание, доносящееся из приоткрытых губ…

Глава 22. Под действием заклятья, разрушены преграды

— Глава Яо?.. — негромко зову, напряженно глядя на склонённую голову.

— Молчи, — выдавливает из себя Верховный, но при этом не отпускает моей руки, и лишь сильнее сжимает запястье.

— Глава Яо, всё хорошо, Ксин запечатал ваши покои, а я… я помогу вам погрузиться в медитацию и справиться с заклятием, — вкладывая всю свою уверенность в слова, произношу медленно, почти по слогам.

— Как ты мне поможешь? — словно через боль произносит глава Яо, впиваясь побелевшими от напряжения пальцами в своё лицо.

Он всё ещё не смотрел на меня. И всё ещё продолжал держать.

— Вы ведь затянули меня внутрь покоев, потому что хотели, чтобы я помогла?.. — совсем тихо спрашиваю, ощущая гулкие удары собственного сердца.

А затем врезаюсь в тело мужчины, с вытянутой над головой рукой… той самой, которую он удерживал, и которую в данный момент прикладывал к своему лицу…

— Оттолкни меня… — тихо просит Верховный, кажется, получавший облегчение от моей ладони на своей щеке.

Завороженная зрелищем его полуприкрытых глаз и раскрытых губ, из которых вырывалось неровное дыхание, молчу… а затем забываю, как дышать, когда глава Яо разворачивается лицом к моей ладони и мягко целует чувствительную кожу на тыльной стороне запястья…

— Оттолкни меня… — повторяет верховный, спускаясь едва ощутимыми, легкими, как порхание бабочки, поцелуями по моей руке…

— Не могу, — честно признаюсь, следя за этим движением широко раскрытыми глазами.

— Оттолкни… — в третий раз просит глава Яо, притягивая моё лицо, стягивая маску и начиная терзать мои губы, выбивая дыхание и поглощая все стоны ещё до того, как они успевали раздаваться.

Чувствуя головокружение и дрожь в коленях, пытаюсь удерживать в голове мысль, что он под заклятьем, что он себя не контролирует, что я должна как-то остановить его… но когда глава Яо начинает прихватывать губами тонкую кожу на моей шее с всё той же единственной просьбой, моя оборона падает:

— Ну, как я могу оттолкнуть вас, когда вы делаете со мной всё это?.. — испытывая истинные страдания, спрашиваю его.

Затем обхватываю его лицо и запрокидываю твёрдый подбородок, желая раскрасить его кожу тем же узором, что сейчас, должно быть, красовался на моей истерзанной шее, — как застываю, уставившись на острый кадык, судорожно дернувшийся вверх-вниз… он сейчас такой податливый, такой беспомощный и такой беззащитный… Словно в трансе, смотрю на его адамово яблоко… затем медленно приближаюсь… и провожу по нему языком. Слышу, как сбивается дыхание главы Яо, и чувствую, как его руки бессознательно притягивают меня, впиваясь в кожу пальцами…

Это я вызвала такую реакцию?..

…зачарованная этим откликом, вновь медленно повторяю действие…

— Киу… — выдыхает мужчина, а у меня от его низкого, чуть хриплого голоса немеет кожа на затылке…

Я хочу услышать это снова… хочу услышать, как он зовёт меня по имени!..

Приближаюсь к нему и мягко обхватываю острый кадык губами, едва успевая прикоснуться к нему кончиком языка, — как в следующее же мгновение оказываюсь подхваченной на руки!

Когда открываю глаза, уже лежу на кровати, а надо мной — глава Яо с абсолютно бесстрастным выражением на лице развязывает мой пояс, распахивая в стороны полы моего одеяния.

— Глава…

…мои губы не успевают завершить обращение, как оказываются в захвате и несколько минут страдают от настойчивых, иногда даже жестоких ласк, — но стоит лёгкому болезненному стону вырваться из моего рта, как поцелуй тут же углубляется и замедляется, выбивая из меня последние остатки разума…

…это слишком…всего этогослишком много…

…под весом горячего тела, изнемогая от желания, я только и могу, что подчиняться, поджимая пальцы ног и едва справляясь с дрожью… в какой-то момент глава Яо отстраняется от моих губ и прикладывает к ним два прохладных пальца, чуть надавливая и вынуждая принять их внутрь. Его отчужденный, подернутый дымкой, взгляд странно будоражит меня… словно завороженная, делаю так, как он хочет… Его глаза внимательно следят за движением моих губ, и от этого зрелища внизу моего живота начинает сладко тянуть, а голова пустеет, сдавая позиции и погружаясь вслед за телом в пучины порока…что он творит со мной?.. что я сама творю?..Когда, обильно увлажненные, пальцы медленно покидают мой рот, я невольно тянусь за поцелуем, ощутив потерю, — как внезапно застываю, почувствовав прохладное прикосновениевнизу… Ощущаю прилив крови к лицу… но в следующее мгновение я готова и вовсе провалиться под землю от стыда! Потому что, осторожно скользнувшие внутрь, длинные пальцы замирают, обнаружив то, что правдиво говорило о моих самых сокровенных желаниях…

Отстранённый взгляд на бесстрастном лице неожиданно оживает, и в глазах главы Яо появляется невысказанный вопрос, если не удивление.

Он думал, я не хочу его?.. Думал, всё, что здесь происходит, происходит без моей на то воли?..

— Оттолкни меня, — прошу, закрыв лицо руками, стыдясь взглянуть на него и мечтая скрыться от самой себя…. а затем ощущаю мягкий поцелуй в место прямо напротив моего бьющегося от страха и волнения, сердца, и вздрагиваю от такого же мягкого, но уверенного соединения наших тел.

Он брал меня слишком умело — так, словно знал о каждом моём желании, так, словно ведал о том, что мне самой ещё было не ведомо. Потерявшись в потоке ощущений, я уже не понимала, сколько времени прошло, — утро это было или всё ещё поздняя ночь, — когда моё тело в очередной раз содрогнулось, а около уха прозвучал тихий, чуть охрипший от нашей общей страсти, голос:

— …назови моё имя…

— …Шань-Яо, — шепчу и чувствую, как его семя изливается в меня… после чего, совершенно обессиленная, решаю, что с меня на сегодня достаточно, и уплываю в спасительную тьму.

Что я наделала?

Когда просыпаюсь на следующее утро, я понимаю одно — моему поступку нет