* * *

…Явились все. Или почти все – не хватало только Клио иСокольникова. По здравом размышлении все сошлись на том, что беспокоить парочкуне стоит: уж очень хороша была вчера Клио, подключив к обольщениюбанкира-спасателя тяжелую артиллерию своего голоса. Впрочем, о вчерашнем дненикто не вспоминал. Все предпочитали думать о сегодняшнем утре. И больше того –о сегодняшней ночи.

Без Клио и Сокольникова, а также Вадика, которого не удалосьразбудить даже героическими усилиями Филиппа и Антона, в кают-компанииоказалось двенадцать человек. Все пассажиры “Эскалибура”, и ни одного членакоманды. Усевшись в дальнем углу кают-компании, я наблюдала за происходящим икаждую секунду ловила себя на глупой улыбке, совершенно противопоказаннойсложившемуся положению вещей. Во-первых, мне стал ясен смысл потешной репликиКарпика насчет енота. Почти у каждого под глазами залегли белые круги, и я вконце концов все-таки сообразила, что это не что иное, как предательские меткивчерашней охоты на тюленей. Солнце, льды, открытая вода, солнцезащитные очкисделали свое дело: к неискушенным лицам намертво приклеился загар, чья границакак раз и проходила по линии солнцезащитных очков. Это делало внешностьсовершенно несерьезной, но, как ни странно, в кают-компании никто и нестремился к особой серьезности. Больше всего все это сборище пассажировнапоминало мне детей, оставшихся дома без родителей.

Было время обеда с его накрахмаленными скатертями,салфетками в кольцах и раз и навсегда заведенным ритуалом. После случившегося иритуал, да и сам обед пошли к черту, не было ни обычного Шопена для улучшенияпищеварения, ни перемены блюд, ни стюарда Романа. Его обязанности взяли на себяМуха и Витя Мещеряков. В буфетной кают-компании они наделали бутербродов ссыром и колбасой (к счастью, весь продуктовый запас, в отличие от экипажа,остался в неприкосновенности); оттуда же были принесены сок и спиртные напитки.

Бутерброды были немедленно расхватаны, и дискуссия началась.Но ей предшествовала некоторая заминка. Никто не знал, с чего начать.

Обязанности председательствующего взял на себя Антон.

– У кого-нибудь есть соображения по поводуслучившегося? – обратился к пассажирам он.

– Это просто форменное безобразие. – Губернатор,ходивший из угла в угол кают-компании, начал совершенно с другого конца. –Просто произвол! У меня на сегодняшнее утро назначена связь с областью, это,между прочим, государственное дело. Государственное и подсудное!

– И почему только у нас все государственные дела всегдабывают подсудными? – обезоруживающе улыбнулся Лаккай, как истинный российскийполитик, налегавший на бутерброды с икрой.

– Оставьте ваши замечания при себе! – Распопов казалсяне на шутку взволнованным, он и не скрывал эмоций. – Я их всех под суд отдам!

– Ну, сначала нужно найти тех, кого вы собираетесьотдать под суд, – рассудительно сказал Антон. – Лично мне эта ситуациясовершенно непонятна.

– Я знаю только то, что двигатель не работает. Значит,ни света, ни тепла нам не видать как своих ушей. Сейчас здесь восемнадцатьградусов. Не знаю, сколько их будет, если команда не найдется в течение суток.У нас есть перспектива замерзнуть. – Муха произнес это намеренно громко иотхлебнул джин из бокала: видимо, для того, чтобы не замерзнуть раньше времени.

– Это просто бред какой-то! Это невозможно. – Нервы угубернатора оказались неважными. – Что значит – “замерзнуть”? Я заплатилбешеные деньги…

– Уж не из бюджета ли вашей многострадальной области? –снова подал голос Лаккай.

На этот раз Распопов даже не удостоил Лаккая взглядом.

– Я заплатил бешеные деньги, впрочем, как и все здесьприсутствующие… И что получается в результате? Мы стоим посреди моря,обездвиженные и лишенные возможности позвать на помощь… Как знаете, а поприезде я буду вынужден прикрыть это туристическое, с позволения сказать,агентство! Они у меня будут кровью харкать… Я их по судам затаскаю!

– Руки коротки! – Муха тоже решил ввязаться вдискуссию.

– Что? – не понял губернатор.

– Руки коротки, говорю. До суда еще добраться надо.Передай-ка мне колбаски, папаша!

Губернатор так покраснел, что на секунду мне показалось, чтоего хватит апоплексический удар. Он подошел к Мухе и потряс кулаками у негоперед лицом:

– Ты как со мной разговариваешь, щенок?!

– О, видишь, роднуля, наши позиции стремительносближаются. – Муха допил джин и рыгнул прямо в лицо Распопову.

Как ни странно, но это удивительным образом подействовало нагубернатора: он моментально замолчал и удалился в противоположный от меня уголкают-компании.

– Не хватало, чтобы мы сейчас начали оскорблять другдруга – Антон снова призвал всех к порядку. – Это нисколько не объясняет намслучившегося. Неужели ни у кого нет мало-мальски приемлемой версии?

– Лангольеры? – тихо сказала Карпик. Так тихо, что ееуслышали все. Даже толстый Альберт Бенедиктович, слопавший под шумок ужедесяток бутербродов, перестал жевать.

– Что ты сказала, девочка?

– Вы читали Стивена Кинга?

К стыду всех собравшихся, никто из умных и занятых людейСтивена Кинга не читал. Только Мухе удалось вспомнить, что когда-то онпросмотрел по видео фильм ужасов “ОНО”.

– А Кинг-то здесь при чем? – спросил у Карлика Антон. –Это, насколько я понимаю, мистика, да?

– Именно, – подтвердил Муха – А вы как-то по-другомурасцениваете сложившуюся ситуацию? Валяй, Карпик, добивай нас Стивеном Кингом.

– Значит, так. – Карпику явно льстило вниманиевзрослых, даже на обычно бледные щеки взошел легкий румянец. – Там была такаяистория. Летит самолет с пассажирами… Несколько человек из них засыпают вовремя полета. А когда просыпаются, то обнаруживают, что на борту никого нет, –ни пассажиров, которые не спали, ни экипажа… А сам самолет летит на автопилоте.

– Куда же делись пассажиры? И команда? – АльбертБенедиктович проглотил большой кусок салями и почесал подбородок.

– Исчезли. Так же, как и у нас на корабле. – Карпикторжествовала. – Когда все проснулись, то оказалось, что ничего и никого нет,валялись только всякие металлические части, часы, например, детали от сердечныхклапанов. Больше я не помню что…

– У нас, слава богу, все чисто… Никаких деталей отсердечных клапанов, – сказал Распопов.

– Ну, зло имеет тенденцию модифицироваться исовершенствоваться. – Лаккай посмотрел на Антона. – А что по этому поводускажет наш уважаемый доктор?

– Ничего. Оставим эти безумные идеи на совестиписателей-фантастов.

– Хотелось бы… Но то, что сейчас происходит, – это иесть безумие. Я имею в виду исчезновение экипажа. Так что там было дальше, вэтой твоей книжке, девочка? – Лаккай ободряюще улыбнулся Карпику.