– Ну и голосок у нашего Деева, легко перекричит сотнюграммофонов и любой артналет, - заметил Веснин с шутливым удивлением и стализучающе разглядывать северную стенку траншеи, по которой скатывались струйкигрунта.

И Бессонов увидел на его лице острое прислушивающеесявыражение, точно Веснин улавливал или хотел уловить то, чего не слышал Бессоновв раскалывающемся над траншеей визге и грохоте играющих за рекой шестиствольныхминометов.

– Хохлов! - крикнул Веснин, показывая своимиблизорукими глазами на северную стенку окопа. - Наши"тридцатьчетверки" в станице хлопают. По звуку слышу! Ох, трудненькосейчас им приходится!..

"Да, двадцать один танк", - подумал Бессонов,представив контратаку полка среди улочек станицы, и не ответил. То, чтотанковый полк Хохлова вступил в бой, не могло, конечно, существенно изменитьобстановку, отстранить, ликвидировать реальную угрозу нависшего окружениядивизии, опасность на правом фланге армии. И он не хотел самоуспокоительнолгать себе: контратака Хохлова была в силах только на какое-то время сковатьпрорвавшиеся на северный берег немецкие танки, заставить их увязнуть в уличныхбоях - не больше. Но и это было облегчением. И от этого уже зависело многое.Как в игре с немногими данными, Бессонова неотступно мучила неизвестность -точно ли ввели немцы во второй половине дня свежую танковую дивизию из резерва,и если ввели, то чем они еще располагали, чего еще можно ожидать от них, чемони собираются козырнуть? "Что там решают сейчас у этого Манштейна?"- подумал Бессонов, глядя на Божичко, выковыривающего землю из-за голенищваленок, и, вспомнив с сожалением о невернувшейся дивизионной разведке, поднялотяжелевшие веки на задумчивое лицо Веснина, который с полным вниманием и какбы доверием ловил новые звуки боя в станице, где полк Хохлова пыталсяприостановить, сдержать продвижение вышедших на северный берег танков.

"Сколько длится этот налет? Пять минут? Десять минут?Совсем не жалеют мин…"

– Командующего к аппарату! - пронеслись голоса потраншее, мгновенно подхваченные Божичко. - Товарищ командующий, вас!..

"Яценко! - сообразил Бессонов и с тревогой пошевелился.- Долго не было связи. Что скажет сейчас Яценко?"

Стараясь не надавливать на замлевшую раненую ногу, он встал,а майор Божичко при этом как-то сверхзаботливо поддержал его под локоть, иБессонов сказал, усмехнувшись:

– Хотел бы предупредить вас, Божичко, не ухаживайте замной чересчур, как за старой дамой, и не принимайте меня за дряхлеющегостарика.

– Да что вы, товарищ командующий! - отозвался бодрымголосом Божичко, и ясно было: адъютант солгал: по движениям Бессонова, поморщинам усталости, по скрипучему голосу, по сухости болезненного лицадвадцатисемилетний майор, конечно же, считал его стариком - и с этим ничегонельзя было поделать: между ними разделяюще пролегла не одна только разницалет.

Подойдя к блиндажу связи, Бессонов остановился и пристальнопосмотрел через бруствер, надеясь поймать изменения на поле боя. Над степьюсхлестывались пожары, мешались с не остывающим по горизонту заревом заката. Итам, далеко, в этом зареве и над ним, возбужденной стаей комариков падал вниз ивозносился в небо, переплетаясь очередями, посверкивающий клубок наших инемецких истребителей. Протягивались черными перекрестиями дыма - шел всегдамалопонятный с земли воздушный бой. А ниже боя группами и попарно проходилинаши штурмовики, ныряли, казалось, над краем света.

Вблизи же, перед высотой и по скатам балок, медленнымшироким полукольцом танки все теснее охватывали берег. Слева моста не быловидно в сплошном частоколе разрывов, в закипях аспидного тумана. Передподожженным мостом уже скопилось около десятка танков. На окраине станицыгорели две наши "катюши", те, наверно, которые вызваны были… Танкирасползлись и снова сползались к месту переправы под прямым огнем с северногоберега выдвинутых сюда противотанковых дивизионов, а с южного берега, с самогоего гребня, бегло стреляло одно орудие, развернутое от фронта на стовосемьдесят градусов, и ответные разрывы застилали его. Оно исчезало, этоорудие, оно растворялось в черноте и вновь оживало там, откуда вспыхиваливыстрелы.

И Бессонов подумал, что он ведь был в конце ночи именно натой батарее, откуда стреляло единственное орудие, и хотел вспомнить такуюзнакомую фамилию командира батареи.

Но не вспомнил, не стал напрягать память. Другая мысльохватывала его целиком: чувствуя успех, немцы до наступления темноты торопилисьуглубить и расширить прорыв. И подумал еще, что, по-видимому, наступило топочти критическое положение, то состояние наивысшей точки боя, когда натянутаястрела напряглась до предела, готовая вот-вот оборваться.

В блиндаже под тремя накатами было все приглушено - звукибоя проникали сюда сквозь толщу бревен и земли заметно ослабленными. Здесьнормально звучала человеческая речь, по-ночному горели две "летучиемыши". Подобно маятникам, фонари однообразно раскачивались под толстыминакатами, желто освещая небритые лица, карты, телефонные аппараты на двухстолах.

Командующий артиллерией, разговаривавший с командиром полкареактивных минометов, опустив трубку на карту, сделал полуоборот от стола,намеренный доложить. Но Бессонов кивком остановил его - знал, что он будетдокладывать о подожженном "катюшами" мосте, - и под следящимивзглядами операторов прошел в дальний отсек, где были телефоны и рация,державшие связь со штабом армии.

Божичко, по воспитанности опытного адъютанта, не вошел вотсек, закрыл за Бессоновым дверь и, исполняя роль охраны, встал у входа. Сразвеселым видом свойского парня он подмигнул молоденькому младшемулейтенанту-связисту, глядевшему на него с нескрываемым любопытством.

Энергично потер ладонь о ладонь, затем извлек из карманашинели роскошную пачку "Пушек", выщелкнул папиросу.

– Младший лейтенант, закуривай, - сказал Божичко сдружелюбной и вместе с заговорщической интонацией, переходя на панибратское"ты". - Как живешь-то?

– Ничего, товарищ майор. А что? - Младший лейтенантвзял не очень ловко папиросу, еще не понимая причину начатого разговора: -Спасибо, товарищ майор.

– Брось своего майора. Что значит "майор"? -шепотом сказал Божичко. - Всю жизнь, думаешь, был майором? Человеческое имя мое- Геннадий… В цирк ходил когда-нибудь? Видел, нет? Смотри сюда.

Божичко, загадочно улыбаясь, сделал плавный взмах рукой ирастопырил пальцы вблизи лица растерянно заморгавшего младшего лейтенанта -пачка папирос исчезла, потом вторичный ловящий взмах в воздухе - пачка папиросвозникла на ладони. Младший лейтенант не знал, что Божичко истомился, изнемог вбездействии и рад был развлечься. Связист почему-то сконфузился.

– Вы артист, товарищ майор? Вы, наверно, фокусникомбыли?