Быстро среагировав, словно почувствовав подвох, Вагасков остро стрельнул черными глазами в его сторону. – Что значит, если захочешь?

Выпрямившись, темный лицом, напружиненный и суровый, Локи мгновенье внимательно смотрел на него.

– Я доложен кое-что сказать тебе, – негромко произнес он, – ты, быть может, думаешь, что со случившимся все тревоги, все беды в твоей жизни прекратились, что тебя ждет радостная, легкая и счастливая жизнь. Я знаю, я провижу будущее, тебя ждет нечто совсем другое. Ты думаешь, ты вернешься к себе на базу героем, но ты не будешь героем, ты даже не будешь награжден. У тебя хватает недоброжелателей в штабе флота, и они позаботятся, чтобы даже одержав далее еще немало побед, ты ничего не получил. У тебя не будет геройской славы, не будет званий и орденов, а через пару лет после окончания войны тебя вышибут с флота. Ты будешь прозябать на гражданской службе, которую будешь ненавидеть, жить в заплесневелой комнате в коммуналке, пить по вечерам с тоски водку и умрешь – после нескольких неудачных операций, умирать ты будешь долго и мучительно – от тяжелой неизлечимой болезни. При этом в конце жизни ты будешь изрезан и искромсан так, что даже не сможешь нормально пить и есть. Вот такая судьба тебя ждет, так наградит тебя Родина. Поэтому я и говорю тебе – может, стоит подумать, еще есть такая возможность. Одно твое слово – и ты вновь окажешься там, откуда ты стартовал – у Вечного моря, среди таких же, как ты, моряков, в бухте вечной жизни, при этом, – Локи усмехнулся, – тебе даже обниматься с ними, – Локи кивнул на немцев, – не потребуется, я своей властью снимаю это условие, в Великое братство ты сможешь влиться и так. Еще есть время. Подумай – стоит ли оно всего того?

– Погоди, – перебил его Вагасков, – но ведь если я не соглашусь – ну на этот твой рай – все ведь останется, как раньше, как мы договаривались – война будет выиграна?

– Конечно, – равнодушно сказал Локи, – никто не собирается лукавить с тобой. Война будет выиграна.

– Ну так что тогда, – Вагасков пожал плечами, – чего ты передо мной картины разводишь. Договорились же, так делай как положено.

– Как скажешь, – ровно произнес Локи, – тогда сейчас ты окажешься на базе в Полярном, на лодке, вернувшейся из похода. И этих двоих, – он взглянул на меня и старпома, – тоже отправим обратно. – Он посмотрел на старпома. – Кстати, у вас есть возможности. Можем отправить в разные места. Высказывайте, если есть пожелания. Я знаю, вы боевой офицер, но, может, служба на лодке вам тяжела – можем отправить в сухопутные войска, не в тыл, на передовую, сможете проявить себя. Подумайте, у вас есть разные пути.

Старпом чуть улыбнулся.

– Спасибо за заботу, – сказал он, – но нет, не нужны мне другие места. Отправляйте туда, откуда взяли, там мое место, там самые важные места. И нужен я только там. Пока жив Северный флот, жива Россия.

Локи мельком взглянул на меня.

– Ну, с вами все ясно, вас не спрашиваю. – Он повернулся к немцам. – Ну а вас – в Киль, на базу переподготовки, как чудом спасшихся с торпедированного эсминца. Может, еще отпуск дадут, будете довольны. – Он еще раз оглядел всех. – Ну что, в путь?

– Подождите, – сказал вдруг Вагасков, – я понимаю, что на войне все происходит не в раз, нужно время, но… – он серьезно, почти просяще посмотрел на Локи, – но, может, вы позволите нам, может, покажете – хоть одним глазком посмотреть на то, как это будет, как все начнется?

Сухо глядя на него, Локи, казалось, на мгновенье задумался.

– Долго все это длится, – сказал он, – да и вряд ли вы сможете хотя бы в малой мере осознать, что увидели. Впрочем, вы правы, все уже началось. Скоро ли кончится, вот вопрос. Но показать я могу только то, что происходит сейчас, сию минуту. И, скорее всего, это ничего не скажет вам. Боюсь, вы слишком многого ждете от меня. Впрочем, – он пожал плечом, – мне не жалко, смотрите.

Странный, нездешний, серебристый свет появился перед нами, растекаясь, но резко обрываясь краями, уходя чуть в глубину. Видя все то же, что было в зале, одновременно мы видели и что-то другое – сухое и темное, с сумрачными контурами плохо освещенной комнаты, заставленной тяжелыми шкафами с книгами и папками, с полузадернутым окном, за которым была беспросветная ночь, и с массивным письменным столом, на краю которого стояла, давая короткий резкий свет, грубая лампа с зеленым абажуром. Тучный изможденный человек с курносым, нездорово гладким лицом сидел за столом, красными слезящимися глазами читая и изъязвляя пометками какие-то бумаги, стакан недопитого чая в серебряном подстаканнике стоял рядом с ним. Форточка была приоткрыта, изредка чуть скрепя, сухо поворачиваясь под наплывами набегавшего снаружи, из внешнего мира острого, холодного воздуха. Вошедший адъютант тихонько кашлянул, привлекая внимание.

– Что?

– Товарищ генерал-полковник, к вам генерал-майор Потапов.

– Не вызывал.

– Он говорит, что по важному вопросу. По вашему поручению.

Мгновенье воспаленными глазами хозяин кабинета смотрел на адъютанта.

– Хорошо, зови.

Вошедший невысокого роста, неприметной внешности человек, подойдя и быстро подсев к столу, короткими точными движениями разложил на нем четвертушку карты.

– Вы просили меня подумать над ситуацией, Александр Михайлович. В поисках каких-то свежих, нестандартных ходов.

– Ну…

– Я готов доложить.

Отодвинув бумаги и стакан с чаем, болезненно сопя, хозяин кабинета придвинул к себе принесенную карту; натужно, с трудом пытаясь переключиться на увиденное, чуть навалившись животом на стол, он навис над ней.

– Двумя группами на флангах, – коротко сказал сидевший напротив. – Северной группировкой – из районов Серафимовичей и Клетской. Южной – из района Сарпинских озер. Место соединения – Калач-Советский. Одновременно для создания внешнего фронта окружения вспомогательные удары из района Клетской – на юго-восток, из района Качалинской – на юг. Далее…

Хозяин кабинета быстро и тяжело поднял взгляд на говорившего.

– Ты в своем уме? – тихо сказал он. – Ты понимаешь, что говоришь? Шлиффена начитался? У нас городские бои. Центр города занят. Немцы вышли к Волге. По данным нашей разведки максимум через две недели начнется генеральное наступление на наши оставшиеся плацдармы. Уже сейчас вся река ими простреливается насквозь. И тут ты приходишь с планом двух операций на глубину километров на сто пятьдесят каждая. Какое численное превосходство нужно накопить для осуществления каждого из этих ударов?

– Как минимум трехкратное.

– Как минимум. А надо трех с половиной – четырехкратное, только тогда что-то получится, пусть даже там румыны. За какое время должны быть подготовлены удары?

– Максимум – месяц.

– Ты представляешь что это? За месяц найти и перебросить такое количество резервов, разместить, наладить снабжение, изыскать и накопить такое количество боеприпасов, перегруппировать войска, разработать и доставить в войска оперативно-тактические планы. И все это – под носом у противника, каким-то щучьим велением сохранив все в тайне – от аэроразведки, от радиоперехвата, от фронтовой разведки, наконец. Фикция, авантюра. Ты же ученый, грамотный человек, как ты можешь предлагать такое, ты что, не понимаешь, что это невозможно?