— А это неправда? — прищурился Шишкодремов.

— Центр заверяет, что неправда, — пожал плечамиКотельников. — Категорически заверили, что армия никогда не топила здесьникакой отравы. И я склонен верить начальству — не из тупой субординации, аоттого, что немного занимался схожими проблемами. Распоследним идиотством былобы доставлять сюда контейнеры из европейской части России. Мы здесь людивзрослые, в меру циничные и эрудированные… Бывало, сбрасывали — но восточнееНовой Земли никогда не забирались. Никто не стал бы подвергать риску Северныйморской путь, стратегическую трассу. Топили в Баренцевом… «Зеленые», увы,держатся своей версии — по их интерпретации, на базе до сих пор хранятсяхимические боеприпасы, от которых порой избавляются методом Герасима. Это,конечно, невероятная чушь — перед дислоцированными здесь подразделениями вжизни не ставили и не поставят задач, для выполнения которых требуются боевыеОВ. Здесь нет ничего, кроме противоракет, абсолютно несовместимых с боевойхимией.

— «Зеленым» это объясняли?

— На словах, на пальцах, на молекулярном уровне… —угрюмо сообщил Котельников. — Не унимаются. Совковый интеллигент логическиеаргументы воспринимать не способен, а мышление у него насквозь шизофреническое.Если отрицают — значит, секретят. В таком аспекте. Химические боеприпасы здесьесть, потому что военные заверяют, что их здесь нет. Вы не думайте, будто япреувеличиваю, — здесь у меня куча вырезок из «Тиксонского демократа», потом сможетесами убедиться, что я нисколечко не утрирую… Именно эта газетенка запустилаисторию о некоей барже, битком набитой баками с ОВ, которую монстры в погонахутопили чуть ли не в виду берега. Крайне смачно расписала. Они-де нашли некоеговетерана Севморпути, своими глазами бачившего потопление баржи, но старикан толи помер, то ли страшно боится чекистов, и потому представить его вживую они немогут… Одним словом, каша заваривается нешуточная. Потому что шизанутыйинтеллигент — словно вирус гриппа. Где-нибудь в отдаленном безлюдье от него небудет никакого вреда, но если попадет в толпу, наворочает дел. В особенностиесли учесть, во-первых, что питательная среда у нас богатая — люди от голода иневзгод озверели предельно, а во-вторых… — Он помолчал чуточку, нервно мусолясигарету. — А во-вторых, все могло бы потихоньку сойти на нет, не последуйновых сюрпризов. Две недели назад один из сейнеров того самого акционерногообщества, бывшего рыбхоза, в буквальном смысле вылетел на берег километрах вдесяти от города. Шел по прямой, неуправляемый, глубина начинается в том местеу самого берега, так что он наполовину выскочил на сушу. И сняли с него ровнымсчетом одиннадцать покойничков — весь экипаж, поголовно. Смерть последовала врезультате отравления химическими соединениями, по своим характеристикампрактически схожими с зарином. Не может быть ошибки — трижды проверяли иперепроверяли, во всем этом участвовали и военные, и городские медики, икомиссия из Шантарска… Представляете, что началось в городе? Сейчас уже страстичуточку улеглись, но в военной форме появляться категорически не рекомендуется.Даже погранцам. Да что там, на неделе принялись лупить таможенника, покаразобрались, что отношения к военщине он не имеет, сломали три ребра…«Зеленые», как легко понять, пришли в состояние крайней двигательнойактивности… Пена с губ летит на километр. Налетели столичные корреспондентысхожей ориентации, был запрос в Думе, в город уже приперлось штук двадцатьимпортных «зеленых» собратьев… Неужели не слышали?

— Краем уха, — ответил за всех Кацуба. — У нас тамсвоих заморочек выше крыши…

— Вам легче. А мы стоим на ушах. Шесть дней назадгорсовет принял резолюцию — в кратчайшие сроки все военные объекты должны бытьдемонтированы, а на освободившихся территориях следует устроить экологическийзаповедник. Попробуй не принять такого манифеста, когда вокруг здания собралосьполгорода с самыми радикальными плакатами, каждый второй пьян в задницу, акаждый первый от злости невменяем. Вдовы и осиротевшие детишки в первом ряду, милицияни жива, ни мертва — их ведь горсточка, депутаты в прострации, военные сидят набазе, боясь высунуть нос… Самое удивительное, что город уцелел — подумаешь,выбили пару стекол перевернули пару машин да сожгли чучело в армейской форме…Сейчас-то из Завенягинска прислали омоновцев, но их не больше взвода, проблемыэто не решает. И резолюция эта самая ничего не решает — в столице еюподотрутся. Однако ситуация хреновейшая — есть масса горючего материала, естьподжигатели, история просочилась за рубеж трудами «варягов», по городу что нидень носятся импортные гости с видеокамерами, а потому даже не из Шантарска —из столицы городским властям наказали не провоцировать конфликтов, упаси боже,не обижать возмущенного народа, вообще лечь, раздвинуть ноги, расслабиться ипопытаться получить удовольствие… А военным — носу не показывать с базы. Или ужв крайнем случае пробираться огородами, напялив цивильное, — он покосился наШишкодремова. — Так что придется вам быстренько превратиться в стопроцентногоштатского. Прямо сейчас. В городе многие носят списанное военное, так чтодостаточно будет ликвидировать погоны с фуражкой.

— Интересные дела, — проворчал Шишкодремов.

— Взвыл купец Бабкин, — нараспев протянула Света. —Жалко ему, видите ли, шубы…

— Но ведь в таком случае получается, что легенда летитко всем чертям? — сварливо продолжал капитан третьего ранга. И в поискахморальной поддержки уставился на Кацубу. — Все на том и завязано, что я —приставленный морячок, штабная крыса берегового плавания… Они что, и к морякамотносятся, как к врагам народа?

— Им без разницы, — мрачно сказал капитан. — Я жеговорю — три ребра таможеннику сломали…

— Тихо, — бросил Кацуба. — Чапай думать будет.

Думал он недолго — не прошло и минуты, как просветлел лицом,поднял палец:

— Ничего, собственно, переигрывать не придется.Остаешься штабной крысой, приставленной шпионить за цивильными. Только шлятьсябудешь без погон, вот и весь бином Ньютона. Ну, а мы, понятное дело, будем натебя украдкой жаловаться местным шизам — навязали, мол, болвана… Так чтоспарывай погоны, представь, что на дворе — семнадцатый год. «Капусту» с фуражкитоже ликвидируешь — тогда будешь напоминать Остапа Бендера, а это не отягощаетзадачу.

Он протянул Шишкодремову швейцарский перочинный ножичек, икапитан (определенно несколько уязвленный) стянул шинель, принялся, злопосапывая, отпарывать погоны.

— Пойдем дальше? — спросил Котельников. — Пробы воды вразных точках брали все, кто располагал соответствующей аппаратурой, —гидрографы, военные, пограничники. Результат отрицательный. Никакого следаотравы.

— Это кого-нибудь убедило? — спросил Кацуба.

— Нет, конечно, — фыркнул Котельников. — Согласно тойже логике. Точнее, отсутствию логики. Фальсификация — и все тут. На другой деньпосле митинга и исторической резолюции из Шантарска прислали военный самолет. Яне специалист в области электронной разведки, но меня заверяли, что аппаратуратам современная и качественная, — он наморщил лоб, припоминая. — Системы«Ястреб» и «М-105». Самолет работал почти двое суток, прочесал почти три тысячиквадратных километров. С тем же результатом. Никаких контейнеров на дне. Толькотри затонувших корабля, но про них известно практически все, ни на одномникогда не было никаких отравляющих веществ.