— Так-так. Значит, Гранде младший разбиралслучившуюся в магазине кражу? Неплохо, Горм, совсем неплохо!

Горм смутился, потому что слова отца слышалимногие служащие. Когда они остались в кабинете одни, он признался отцу:

— Я отдал ей эту юбку.

Отец недоверчиво поднял глаза.

— Отдал ей то, что она хотела украсть?

— Да.

— Ты ее знаешь?

— Как сказать. Я видел ее раньше несколькораз.

— Проявляешь мягкосердечие в женских делах?

— Она была в отчаянии.

— Представляю себе. Ладно. Но такое не должноповториться.

— Хорошо.

— Почему ты рассказал мне об этом? Гормпокраснел.

— Решил, что тебе надо знать правду. Ведь этовсего-навсего тряпка.

— Для нас двоих, да. И пусть это останетсямежду нами. Предприниматель не должен быть добреньким дурачком. Ты понял?

— Да.

Отец нервничал и смотрел на часы.

— Ну ладно, я сейчас еду в Индрефьорд, мненадо там кое-что уладить, — сказал он и завинтил крышку на ручке. — Передаймаме, что я вернусь домой только в понедельник вечером.

Через мгновение он, уже в пальто, взялся заручку двери.

— По-моему, сейчас, в январе, в Индрефьордеочень холодно, — заметил Горм.

— Передай только, что я вернусь в понедельник.— И отец скрылся за дверью.

Удивительно, что отец так спокойно отнесся кслучаю с юбкой, как будто они были друзьями и у них была общая тайна. Однако онпопросил, чтобы взамен Горм оказал ему услугу. Передал матери его слова.

Оставшись один, Горм сел в отцовское кресло инаписал Руфи записку. Он решил положить ее вместе с юбкой и распорядиться,чтобы рассыльный отнес пакет по адресу. Щекочущее ожидание ее звонка смягчилодругое, то, к чему раньше он не отнесся бы так легко. Отец забыл, что, когда онвернется из Индрефьорда, Горм уже уедет. Забыл попрощаться с ним.

Снимая и вешая в прихожей пальто, Горм сразуисполнил поручение отца. Мать как раз вышла из столовой и, потирая руки,сказала, что мороз выстудил весь дом.

— Он уехал в Индрефьорд.

Она опустила руки, глаза у нее забегали.

— Вот как.

— Он вернется в понедельник.

— К тому времени ты уже уедешь, — глухимголосом сказала она и отвернулась.

Горм был уже на лестнице, когда она сноваспросила:

— Он сказал, с кем едет?

— Он поехал один.

— Он так сказал?

— Да, — решительно ответил Горм.

Уже у себя в комнате Горм вдруг подумал, чтоотец вообще ничего не сказал на этот счет. Он понял это только после вопросаматери. Но почему она спросила?

Он представил себе свое будущее послеокончания Высшего торгового училища. В магазине, с отцом и его словами:«Предприниматель не должен быть добреньким дурачком. Ты понял?» Дома — сматерью.

Ему захотелось исчезнуть. Сию минутуисчезнуть. Он не хотел делать только то, чего от него ждут. Но чего же,собственно, хочет он сам? В состоянии ли он украсть хотя бы жалкую стельку?

Последние дни перед отъездом в Берген Гормникуда не уходил по вечерам, прислушиваясь к телефонным звонкам. И при всякомзвонке он испытывал одно и то же разочарование: звонила не Руфь. Постепенно онубедил себя, что его письмо оскорбило ее. Наверное, она подумала, что оннадеется что-то получить за свою юбку. И потому не звонит ему.

В последний вечер обманутые ожиданияпревратили дом в пустую скорлупу. Он пожелал матери «покойной ночи» и поднялсяк себе. И наконец понял, в чем его ошибка. Он должен был сам отнести ей этуюбку. Тогда бы он увидел, как она отнеслась к его приглашению встретиться сним. «Выпьем где-нибудь по чашечке кофе?» — мог бы он сказать.

Почему он так труслив и застенчив? Почему не всилах решиться даже на такой пустяк? Потому что это связано с ней? Или простоон так устроен?

Перед тем как лечь, он вспомнил вычитанныекогда-то слова. Он подошел к книжной полке и стал листать наугад. Потом емупомерещилось, что тогда было лето, и он, взяв «Песнь о красном рубине», началчитать с конца.

Жесткие страницы склеились друг с другом, какбудто никто, кроме него, не раскрывал этой книги. На странице 123 в главе с темже названием, что и сама книга, он нашел те слова:

«Море есть враг и смерть. Оно бесконечно. Оновсе то, что не является землей. Оно пустынно и не имеет смысла». И немногодальше: «В жизни человека бывают минуты, когда он чувствует, что его уже ничтоне спасет, когда время и вечность уже не имеют смысла.Тогда, бывает, он идет в гавань, чтобы увидеть стоящий там корабль. Корабль».

* * *

Весной, перед выпускными экзаменами, Гормотправился в контору по найму моряков. Он прошел всевозможные медицинскиеобследования и сделал все прививки. Реакция Вассермана была отрицательной,сифилиса у него не было. Он этого и не опасался.

Ему предложили самому выбрать пароходство исудно. Но поскольку он плохо представлял себе, чего он хочет, близорукийувалень за столом решил все за него и записал его юнгой на теплоход«Бонневилле».

Готовясь к экзаменам и празднуя их успешноезавершение, Горм не задумывался о том, что родители даже не подозревают о егопятилетнем плане. Даже Турстейн узнал обо всем только в последний вечер. Онивместе были в городе, и Горм как бы мимоходом сообщил ему эту новость.

— Идешь в море? — удивился Турстейн. — Разветы не собирался принять на себя руководство самым роскошным магазином в нашемгороде? Ты что, спятил?

— С чего ты взял?

— А что говорит твой отец?

— Он еще ничего не знает.

Турстейн тыльной стороной ладони вытер с губпиво и застыл с открытым ртом.

— Ничего не знает? Значит, ты, как бы этовыразиться... просто бежишь?

Горм пожал плечами, эта формулировка ему непонравилась.

— Называй как хочешь.

— Море не для таких, как ты! Бьюсь об заклад,через две недели ты вернешься домой.

— Это невозможно.

— Что невозможно?

— Я не могу вернуться домой побежденным, —усмехнулся Горм, но на душе у него кошки скребли.

— Боишься, что родители не поймут твойпоступок?

— Да, для них это катастрофа.

— Тогда, черт подери, зачем ты это делаешь?

— Я не могу делать только то, что решили они,— сказал Горм. — И потом, мне были знаки.