«Оставим в стороне государство и мантии, – сказалКюрваль. – Я очарован рассказом Дюкло и нахожу ее обворожительной. Аистория с графом повергла меня в экстаз, указав мне дорожку, по которой бы яохотно повез свой экипаж.»

«Осторожно на повороте, Председатель! – сказалЕпископ. – А то как бы нам всем вместе не угодить в петлю!»

«Ну, вам это не грозит, но я не скрываю от вас, что охотноприговорил бы к смертной казни всех трех девиц, а заодно и герцогиню, котораяразлеглась на диване и спит, как корова, воображая, что на нее нет управы!»

«О, – сказала Констанс, – но только не с вами ябуду обсуждать мое состояние. Все знают, как вы ненавидите беременных женщин.»

«Еще бы! Это правда», – согласился Кюрваль и направилсяк ней, чтобы совершить какое-нибудь кощунство над ее прекрасным телом, новмешалась Дюкло.

«Идите, идите, господин Председатель. Поскольку злопричинила своим рассказом я, я его и поправлю.»

Они удалились в будуар, за ними последовали Огюстин, Эбе,Купидон и Тереза. Через несколько минут раздался победный крик Председателя, и,несмотря на все усилия Дюкло, малютка Эбе вернулась в слезах. Было нечтобольшее, чем слезы, но мы пока не осмеливаемся об этом говорить; обстоятельстване позволяют нам. Немного терпения, читатель, и скоро мы не будем ничего оттебя скрывать.

Кюрваль, вернувшийся со спекшимися губами, говорил сквозьзубы, что все законы созданы для того, чтобы помешать человеку разрядиться вудовольствие.

Сели за стол. После ужина заперлись, чтобы определить паказанис для провинившихся. Их было немного: Софи, Коломб, Аде лайда и Зеламир.Дюрсе, чья голова с начала вечера воспламенилась против Аделаиды, не пощадилее. Софи, которая всех удивила слезами во время рассказа Дюкло о графе, быланаказана за старый проступок и новый. Молодоженов дня, Зеламира и Коломб,наказывали Герцог и Кюрваль с жестокостью, граничащей с варварством.

Возбудившись наказанием виновных, Герцог и Кюрваль сказа ли,что не хотят идти спать и, потребовав ликеры, провели всю ночь в пьянке счетырьмя рассказчицами и Юлией, чей вкус к распутству увеличивался с каждымднем; это сделало ее чрезвычайно любезным созданием, достойным оказаться водной компании с нашими героями.

Всех семерых мертвецки пьяными утром обнаружил Дюрсе. Онувидел Юлию, спящую между отцом и мужем в позе, весьма далекой от добродетели.Рядом с ними лежала пьяная Дюкло. Другая группа представляла собойнагромождение тел напротив камина, который горел всю ночь.

Двадцать второй день

Из-за ночной вакханалии в этот день мало что успели сделать,были забыты половина церемоний, пообедали кое-как и только за кофе началиузнавать друг друга. Обслуживали Розетта, Софи, Зеламир и Житон. Кюрваль, чтобывзбодриться, заставил покакать Житона. Герцог съел кал Розетты. Епископзаставил сосать свой хобот Софи, а Дюрсе – Зеламира. Но никто не разрядился.

Перешли в салон. Красавица Дюкло, больная после ночнойпьянки, зевала на ходу: ее рассказы были столь краткими, и она намешала тудатак мало эпизодов, что мы берем на себя смелость кратко пересказать ихчитателю. Историй было пять.

Первая была о клиенте, который заставлял вводить в свой залоловянный шприц, наполненный горячей водой, и просил делать ему глубокоевпрыскивание в момент эякуляции, которую он производил сам без постороннейпомощи.

У второго была та же мания, но для ее исполнения требовалосьгораздо больше инструментов. Начинали с маленького, потом размер ихувеличивался и заканчивали инструментом самого огромного размера. Без этого онразрядиться не мог.

Третий был существом более загадочным. Он начинал сразу сбольшого инструмента. Затем делал по-большому и съедал свой кал. Его стегали,снова вставляли в зад инструмент и вынимали его. На этот раз какалаприглашенная для этого девица, она же его потом стегала, пока он съедал ее кал.Когда инструмент вставляли н третий раз, его шекотун поднимался, и онразряжался, доедая кал девицы.

Дюкло рассказывала про четвертого, – он просилсвязывать себя шпагатом. Дабы разрядка была более приятной, он приказывалпривязывать и свой член; в этом состоянии он выпускал сперму в зад девицы.

В пятой истории речь шла о посетителе, который приказывалкрепко привязывать веревкой головку своего жезла. Другой конец веревки голаядевица, стоя в отдалении, привязывала к своим бедрам и тянула за него,показывая пациенту свои ягодицы. При этом он разряжался.

Выполнив свою миссию, рассказчица попросила разрешенияпередохнуть. Такая возможность ей была предоставлена. Немного пошутили, потомсели за стол; все еще ощущался дискомфорт в состоянии двух главных актеров. Вовремя оргии все соблюдали умеренность, насколько это возможно с подобнымиперсонажами. Потом все спокойно отправились спать.

Двадцать третий день

«Разве можно так выть и орать при разрядке, как ты этоделаешь? – сказал Герцог Кюрвалю, увидев его утром двадцать третьегодня. – Какого черта ты так кричишь? Никогда не встречал такой бешенойразрядки!»

«Черт возьми, и это ты меня упрекаешь, ты, который сам приэтом так кричишь, что слышно за километр! – ответил Председатель. – Акрики эти происходят от чрезмерной чувствительности организма. Предметы нашейстрасти дают встряску электрическим флюидам, которые струятся в наших нервах.Ток, полученный животными инстинктами, составляющими эти флюиды, такоговысокого накала, что вся машина приходит в состояние тряски; ты уже не способенсдержать крик при могучих встрясках удовольствия, которые не уступают самымсильным эмоциям горя.»

«Отлично сказано! Но кто же был тот деликатный объект,который привел в такую вибрацию твои животные инстинкты?»

«Адонис – я сосал его член, рот и задний проход, в то времякак Антиной с помощью вашей дорогой дочери Юлии работали каждый в своем жанре,чтобы вывести из моего организма выпитый ликер. Все это, вместе взятое, ивызвало крик, разбудивший ваши уши.»

«Я вижу, вы в полном порядке», – отмстил Герцог.

«Если вы последуете за мной и окажете честь осмотреть меня,то увидите, что я чувствую себя, по крайней мере, так же хорошо, как вы.»

Так они разговаривали до тех пор, пока Дюрсе не пришелсообщить, что завтрак подан. Они прошли в квартиру девушек, где увидели восемьочаровательных голеньких султанш, которые разносили чашки с кофе. Тогда Герцогспросил у Дюрсе, директора этого месяца, почему утром им приготовили кофе сводой?

«Кофе будет подано с молоком, когда вы этогопожелаете, – ответил финансист. – Вы желаете?» – «Да», – ответилГерцог.» – «Огюстин, – сказал Дюрсе, – передайте молоко господинуГерцогу.»

Девушка возносит над чашкой Герцога свой хорошенький задок ивыпускает из заднего отверстия в чашку Герцога три или четыре ложки молока.Много смеялись по поводу этой шутки Дюрсе, и каждый просил молока. Все задкибыли приготовлены, как у Огюстин. Это был приятный сюрприз директора месяца,который он приготовил для своих друзей. Фанни налила молоко в чашку Епископа,Зельмира – Кюрвалю, а Мишетта – финансисту. Выпили по второй чашке, и четыресултанши повторили церемонию с молоком. Все нашли затею очень приятной. Онаразгорячила головы Епископ захотел что-то другое, помимо молочка; прелестнаяСофи удовлетворила его требование. Все девушки имели желание пойти в туалет; имрекомендовали сдерживать себя в упражнении с молоком.