– А я слышал, что это будет Мэссинджил, выпускник Гарварда,кстати говоря.

– У Мэссинджила нет ни шанса. Я намерен следующие пятьдесятдве недели закрывать счетами по сто сорок часов еженедельно, и эти птички самислетятся ко мне, чтобы умолить меня стать их компаньоном. Я переберусь начетвертый этаж, а Мэссинджил – в подвал, к клеркам.

– А я бы поставил на Мэссинджила.

– Он зануда. Я загоню его под землю. Пойдем съедимчего-нибудь, и я раскрою тебе свой замысел.

– Спасибо, но мне нужно работать.

С важным видом Ламар вышел из кабинета, прошел мимо Нины,которая несла пачку бумаг. Она положила их на расчищенный угол своего стола.

– Иду обедать. Вам прихватить что-нибудь?

– Нет. Спасибо. Да, банку диетической коки. Во время обедагул в коридорах смолкал: секретарши бежали по лестницам и направлялиськуда-нибудь в центр – в небольшое кафе или закусочную неподалеку. И покасильные мира сего были заняты на пятом этаже подсчетом своих богатств, ласковыйшум печатного станка чуть стихал.

На столе у Нины Митч увидел яблоко, схватил его, потерладонью. Открыл справочник с последними документами Национального налоговогоуправления, положил его на копировальную машину позади стола и нажал на зеленуюкнопку “ПЕЧАТАТЬ”. Тревожно вспыхнула красная лампочка, высвечивая надпись:

“СООБЩИТЕ НОМЕР ПАПКИ”. Митч отступил на шаг и посмотрел нааппарат. Да, это была новая модель. Рядом с кнопкой “ПЕЧАТАТЬ” была другая, снадписью “ОБХОД”. Митч ткнул ее пальцем. Из недр машины вырвался пронзительныйвой сирены, и целая панель лампочек заполыхала красным. Митч беспомощно крутилголовой из стороны в сторону, не видя никого вокруг. В состоянии близком кпомешательству он схватил руководство по эксплуатации.

– Что здесь происходит? – послышался сквозь стенания машинычей-то требовательный голос.

– Не знаю, – завопил Митч, размахивая руководством.

Лела Пойнтер, секретарша слишком уж солидного возраста длятого, чтобы покидать здание ради обеда, приблизилась сзади к машине и выключиласирену.

– Какого черта! – выругался Митч с тяжелым вздохом.

– Вам что, ничего не сказали? – тем же строгим голосомспросила она, выхватывая у него руководство и укладывая его на прежнее место.Глаза ее так и сверлили Митча, впечатление, было такое, что она застала егокопающимся в ее сумочке.

– Видимо, нет. А в чем дело?

– У нас теперь новая система копирования документов, –протяжным голосом в нос начала она читать ему лекцию. – Ее установили наследующий день после Рождества. Прежде чем начать копирование, мы должны сообщитьмашине номер папки, из которой вы берете документ. Ваша секретарша должна былавам все объяснить.

– Вы хотите сказать, что эта штука не будет работать, пока яне впихну в нее номер из десятка цифр?

– Совершенно верно.

– А как насчет вообще копий, если это не документ из дела?

– Это сделать невозможно. Мистер Ламберт говорит, что у насслишком много денег уходит на копии, которые все делают бесплатно. Так чтотеперь каждая копия автоматически ставится в счет, предъявляемый клиенту.Сначала вы набираете номер папки или дела вашего клиента. Машина самаподсчитывает количество копий и отсылает всю информацию на главный терминал, атам она включается в общий счет клиента.

– А копия для себя лично?

Лела покачала головой с видом полного недоумения.

– Просто не могу поверить, что ваша секретарша вам всегоэтого не объяснила.

– Нет, не объяснила, но почему бы вам не помочь мне?

– У вас есть ваш личный четырехзначный номер. В конце месяцавам будет выписан счет за те копии, что вы сделали для себя.

Митч смотрел на машину и только качал головой.

– А для чего чертова сирена?

– Мистер Ламберт говорит, что через тридцать дней сиренуотключат. Сейчас же она необходима – для таких, как вы. Он очень озабочен этим.Говорит, что на бесплатных копиях мы теряем тысячи.

– Понятно. Видимо, в здании заменены все копировальныемашины?

Она удовлетворенно улыбнулась.

– Да. Все семнадцать.

– Благодарю вас.

Митч вернулся в кабинет, чтобы найти номер папки.

К трем часам пополудни празднество на пятом этаже подошло крадостному завершению. Компаньоны, ставшие более богатыми и менее трезвыми,неторопливо покидали столовую и спускались в свои кабинеты. Эйвери, ОливерЛамберт и Натан Лок, сделав только несколько шагов, подошли к глухой бетоннойстене и остановились перед дверью. Де Вашер их уже ждал.

Он указал вошедшим рукой на кресла, приглашая, такимобразом, сесть. Ламберт пустил по кругу ящичек со скрученными вручную сигарами.Все закурили.

– Я вижу, у вас праздничное настроение. – На лице Де Вашерабыла ухмылка. – Ну и как? В среднем триста девяносто тысяч?

– Именно так, Де Вашер, – ответил Ламберт. – Год был оченьхорошим.

Он выдохнул немного дыма и теперь оставшийся выпускалкольцами к потолку.

– И Рождество все справили чудесно?

– Куда ты клонишь? – требовательно спросил Лок.

– Счастливого тебе Рождества, Нат. Всего пара вопросов. Двадня назад я виделся с Лазаревым в Новом Орлеане. Он не отмечает день рожденияХриста, вы знаете об этом. Я объяснил ему складывающуюся у нас здесь ситуацию,сделав, в частности, упор на Макдира и ФБР. Я уверил его в том, что послепервой встречи с Таррансом других контактов не было. Он не очень этому поверили предупредил, что сверится со своими источниками внутри Бюро. Не знаю, что этоможет значить, но кто я такой, чтобы задавать ему вопросы? Он предложил мне неспускать с Макдира глаз двадцать четыре часа в сутки на протяжении следующихшести месяцев. Я ответил ему, что мы, в общем-то, так и делаем. Ему вовсе ненужно повторения того, что было с Ходжем и Козински. Тогда это его весьмаогорчило. Отныне Макдир не может покинуть город по делам фирмы без того, чтобыпо крайней мере двое наших людей не следовали за ним по пятам.

– Через две недели он едет в Вашингтон, – сказал Эйвери.

– Это еще зачем?