Кузнецкий Мост был жилой станцией, и метров за пятьдесят довхода на платформу посреди путей стоял вполне добротный пропускной пост,правда, всего один, но с прожектором, сейчас за ненадобностью погашенным, иоборудованной пулеметной позицией. Пулемет был зачехлен, но рядом сиделтолстенный мужичина в вытертой зеленой униформе и ел какое-то месиво изобшарпанной солдатской каски. Еще двое людей в похожем обмундировании, снеуклюжими армейскими автоматами за плечами, придирчиво разглядывали документыу выходящих из туннеля. К ним стояла небольшая очередь, все те беглецы сКитай-Города, которые обогнали Артема, пока он тащился с Михаилом Порфирьевичеми Ванечкой. Впускали медленно и неохотно, какому-то парню даже вовсе отказали ион теперь растерянно стоял в стороне, не зная, как ему быть, пробуя время отвремени подступиться к проверяющему, но тот только сурово отталкивал его назади звал следующего из очереди. Каждого из проходящих тщательно обыскивали ипрямо на глазах у них одного мужчину, у которого обнаружили незаявленный жалкийпистолет Макарова, сначала вытолкнули из очереди, а потом, после того, как онпробовал спорить, скрутила подоспевшая подмога, и его куда-то увели.

Артем беспокойно завертелся, предчувствуя неприятности.Михаил Порфирьевич удивленно посмотрел на него, Артем тихонько шепнул ему, чтоон тоже не безоружен, но тот лишь успокаивающе кивнул и пообещал, что все будетв порядке. Не то что бы Артем ему не поверил, просто было очень интересно, какименно это произойдет, но старик только загадочно улыбался. Тем временемочередь понемногу подходила, и пограничники сейчас потрошили пластиковый баулкакой-то несчастной женщины лет пятидесяти, которая немедленно приняласьпричитать, убеждая тех, что они ироды и удивляясь, как их до сих пор носитземля. Артем внутренне с ней абсолютно согласился, но вслух решил невысказывать своего недоумения. Покопавшись как следует, охранник с довольнымприсвистом извлек из груды грязного нижнего белья несколько противопехотныхгранат и приготовился выслушивать объяснения.

Артем был полностью уверен, что та сейчас расскажеттрогательную историю про внука, которому эти непонятные штуковины нужны дляработы, понимаете, он работает сварщиком, и это какая-то деталь его сварочногоаппарата, или что она просто по пути нашла и вот как раз спешила сдать вкомпетентные органы. Но та просто сделала несколько шагов назад, прошипела проклятьеи бегом бросилась обратно в туннель, спеша скрыться в темноте. Пулеметчикотложил каску с едой в сторону и оживленно принялся расчехлять свой агрегат, ноодин из двух пограничников, видимо, старший, жестом остановил его. Тот,разочарованно вздохнув, вернулся к каше, а Михаил Порфирьевич сделал шагвперед, держа свой паспорт наготове.

Удивительно, но старший охранник, только что без малейшегозазрения совести перерывший всю сумку совершенно безобидной на вид женщины,пролистнул за секунду книжечку старика, а на Ванечку и вовсе не обратилвнимания, как будто того и не было. Подошел черед Артема. Он с готовностьювручил худощавому усатому стражу свои документы, и тот принялся дотошноразглядывать каждую страничку, особенно долго задерживая луч фонарика напечатях, и не меньше пяти раз переводил глаза с Артемовой физиономии нафотографию, недоверчиво хмыкая, а Артем все старался изобразить саму невинностьи дружелюбно улыбался. — Почему паспорт советского образца? — сурово вопросилнаконец пограничник, не зная, к чему бы еще придраться. — Ну так я же маленькийбыл еще, когда настоящие были. А потом уже мне наша администрация выправила натом бланке, который был в наличии, — пояснил Артем. — Непорядок, — нахмурилсяусатый. — Откройте рюкзак.

Тут вступил Михаил Порфирьевич. Подойдя к тому нанепозволительно близкое расстояние, он зашептал ему торопливо: — КонстантинАлексеевич, вы понимаете, этот молодой человек — мой знакомый. Очень и оченьприличный юноша, я лично могу вам за него поручиться.

Пограничник, открывая уже Артемову сумку и запуская тудапятерню, от чего Артем так весь и похолодел, сухо сказал: — Пять, — и покаАртем недоумевал, что же тот имеет ввиду, Михаил Порфирьевич выхватил изкармана небольшую горстку патронов и поспешно отсчитав пять штук, отправил их вприоткрытую полевую сумку, висевшую на боку у проверяющего.

Но к тому моменту рука Константина Алексеевича продолжиласвои странствия по Артемову рюкзаку, и видимо, случилось страшное, потому чтоего лицо приобрело вдруг заинтересованное выражение.

Артем почувствовал, что его сердце проваливается в пропастьи закрыл глаза. — Пятнадцать, — бесстрастно произнес усатый.

Дороги назад все равно не было, поэтому Артем, согласнокивнув, вернул себе рюкзак, и, отсчитав еще десять патронов, ссыпал их в ту жесумку. Ни один мускул не дрогнул на лице пограничника, и Артем восхитилсяжелезной выдержке этого человека. Он просто сделал шаг в сторону, и теперьдорога на Кузнецкий Мост была свободна.

Следующие пятнадцать минут ушли на препирания с МихаиломПорфирьевичем, который упорно отказывался брать у Артема пять патронов, утверждая,что его долг намного больше, и прочее в том же духе.

Кузнецкий Мост ничем особенно не отличался от большинстваостальных станций, на которых Артем успел побывать за время своего похода, всетот же мрамор на стенах и гранитный пол, только разве что арки здесь былиособенные, высокие и широкие, что создавало ощущение необычного простора.

И тут его внимание привлекло нечто такое, что спор состариком немедленно прервался. На втором пути стоял целый состав, такойогромный, такой неимоверно длинный, что занимал почти всю станцию, и чтопоказалось Артему самым удивительным, он был обитаем. Окна уютно светилисьизнутри теплым мерцанием, пробивавшимся сквозь разномастные занавески, дверибыли гостеприимно открыты… Это не было похоже ни на что из того, что Артемуприходилось видеть в разумном возрасте. Да, были полустертые воспоминания оцелых поездах с ярко горящими стеклами окон, воспоминания из такого далекогодетства, но были они расплывчатыми, нечеткими, летучими, как и другие мысли отом, что было раньше: только попытаешься представить себе что-то в деталях,восстановить в памяти подробности, как неуловимый образ тут же растворяется,уходит, как вода сквозь пальцы, и перед глазами не остается ничего…

Он так и застыл на месте, зачарованно рассматривая состав,пересчитывая вагоны, таявшие во мгле ближе к противоположному краю платформы,возле перехода на Красную Линию, там где, выхваченное из темноты четким кругомэлектрического света с потолка свисало кумачовое знамя, а под ним стояли постойке смирно два автоматчика в одинаковой зеленой форме и в фуражках, отсюдамаленькие и до смешного напоминающие игрушечных солдатиков.