Мы отправили близнецов с Серафимой Ивановной на отдых, кактолько заболела Маня, подальше от инфекции.

– Кто еще в доме?

– Домработница и кухарка.

В этот момент, страшно воя, во двор влетели два «рафика».Оттуда вылезла целая команда странно одетых людей. Все укутаны в брезентовыекомбинезоны, на ногах нечто, напоминающее сапоги, на лицах резиновые шлемы,огромные очки и респираторы. Четверо держали в руках баллоны с распылителями,трое тащили носилки.

– Где? – спросил один.

– Второй этаж, – ответила врач.

Санитары, гремя носилками, понеслись наверх, перескакиваячерез ступеньки. Оставшиеся принялись методично обрызгивать едко пахнущейжидкостью холл.

– Что вы делаете? – возмутилась я.

Но никто не ответил. Бригада действовала быстро, ловко,споро. Не прошло и двух минут, как появились носилки. Я обомлела.

Кешу упаковали в большой черный мешок, как труп. Только лицооткрыто, но на нем холщовая маска, респиратор и очки.

– Что это? – пробормотала я.

– Собирайтесь, – велел командный голос.

– Куда?

– С нами поедете.

Из кухни вышли с обалдевшими лицами Ирина и Катерина.

– Зачем? – недоумевала я.

– Тревога номер два, – пояснил глухо голос.

Из-за дурацкой одежды непонятно, кто с вами разговаривает –мужчина или женщина.

– С места не сдвинусь, – твердо заявила я, усаживаясь вкресло, – пока не объяснитесь…

– Тревога номер два! – с ударением повторило существонеизвестного пола.

– Ваш сын привез из Индии черную оспу, – пояснил один изврачей, таскающих баллон, – всех общавшихся с ним необходимо изолировать.

В висках мелко-мелко застучали молоточки, Ирка взвизгнула.

– Как черная оспа? – пролепетала я. – Откуда?

– Он делал прививки перед полетом в Дели?

– Нет.

– Ну и что вы хотите, – продолжал сипеть через респираторврач, – в Индии постоянно вспыхивает эта зараза. Очень безответственноотправляться в такую страну без прививки.

Нас впихнули в «рафик», Кешку уже увезли на другой машине.

– Но наверху больная девочка, потом, у нас живут гости.

Врач плотно закрыл дверь и ответил:

– В доме останется эпидемиологический пост, всех прибывающихпоместят в изоляторы.

– Что же с нами будет? – поинтересовалась Катерина.

Вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа.

– Если черная оспа тревога номер два, то номер один какаяболезнь? – робко тронула я за рукав доктора.

– Чума, – сообщил инфекционист.

Очевидно, стресс каким-то образом повлиял на зрение ипамять, потому что совершенно не помню, как нас вели и куда. Очнулась только вмаленькой комнатенке с убогой обстановкой: железная кровать, железный стул итумбочка, смахивающая на допотопный сейф без дверцы. Прямо в комнате, словно втюремной камере, находился устрашающего вида, но кристально чистый унитаз безбачка. В нем с ревом неслась вода. У стены небольшая раковина. Но больше всегоизумляла входная дверь. К ней был приделан очень необычный ящик.

Ничего не понимая, я рухнула на кровать и машинальнопощупала простыни – бумажные. Потекли минуты, затем часы. Ко мне никто неприходил. Ровно в семь за дверью залязгали железки. В двери приоткрылосьокошко, две руки в резиновых перчатках высунулись из ящика и протянули бумажнуютарелку с пластмассовой ложкой.

– Ужин, – раздался утробный голос.

Я схватила поданное – пшенная каша, кусок хлеба и граммовдвадцать масла.

Ящик снова приоткрылся, и те же руки протянули одноразовыйстаканчик с тепловатой бурдой.

Есть не хотелось. Молча поковырявшись в каше и даже непопробовав «чай», я улеглась и попыталась задремать.

Не тут-то было. Ящик снова ожил.

– Посуду, – велел «баландер».

– Позовите врача, – попросила я, отдавая тарелочки,стаканчик и миску.

Никакого ответа. Вдруг из коридора раздался громкий, резкийголос:

– Сливу вам в жопу, мудаки сраные.

Так, значит, Алиску тоже запихнули сюда, и она теперьвыражает негодование всеми доступными способами. «Кормушка» прикрылась, опятьтишина. Я вновь улеглась на тощую, воняющую каким-то лекарством подушку. Одеждуотобрали, взамен выдали ночную сорочку с невероятным экстремальным декольте.Меня стала трясти ледяная дрожь.

Кое-как согревшись, попыталась заснуть, стараясь не думать озавтрашнем дне. Черная оспа! Помню, была ребенком, когда в начале шестидесятыходин столичный художник, побывав в Индии, привез в Москву эту страшную заразу.Он и его семья как будто бы скончались, квартиру выжгли, входную дверь забилипросмоленными досками. Соседи по лестничной клетке съехали кто куда, а в школахспешно провели вакцинацию детей. Господи, наши животные! Одни в доме, бедняги,скорей всего голодные.

Дверь распахнулась. На пороге возник приятный мужчина. Якинулась к нему, подхватывая падающую с плеч рубашку.

– Что с Кешей?

– Полный порядок, – оповестил, улыбаясь, доктор, – у вашегосына ветрянка!

– Ветрянка?

– Именно так, – сиял врач, – сейчас быстренько по домамотправитесь.

Я взглянула на часы – полпервого.

– Прямо ночью?

– В принципе можем оставить, – сверкал белозубой улыбкойдоктор, – продержим до утра, только на вашем месте бежал бы из инфекционногоотделения по-быстрому.

И тут до меня наконец дошла информация. Ветрянка! Никто неумрет! Скорей в Ложкино!

– Как могли устроить нам такое, – накинулась я на врача скулаками, – уму непостижимо! Перепутать с черной оспой!

– Тише, тише, – забормотал «гиппократ», отступая в коридор,– у вашего сына инфекция в такой форме, что живого места ни на лице, ни на теленет. Опять же, приехал из Индии, вот врачи сразу и не разобрались. Лучшеперебдеть, чем недобдеть.