– Во, блин!

Но тут, громыхая, появились сразу пожарные, милиция и«Скорая помощь». Люди в форме мигом навели порядок. Они вытолкали за дверьлюбопытных, перенесли на диван Нину Михайловну, усадили на стул ИванаДмитриевича, отправили фельдшера искать Ваньку и приступили к допросу. Покапожарные заливали кухню, молоденький лейтенант обратился к Ивану Дмитриевичу:

– Ваша жилплощадь?

– Нет, я сосед.

– Хорошо, сообщите паспортные данные жены.

– Так не имеем.

– Это как? – удивился милиционер. – Издеваетесь, да? Имя,отчество, фамилия, год рождения.

– Нина Михайловна Хрусталева, но она мне не жена.

– А кто?

Иван Дмитриевич растерялся:

– Ну случилось пару раз, давно, правда, еще Зина жива была,а так никто, соседка!

Я с интересом глянула на бывшего актера. Кто бы могподумать, что они амурничали с Ниной Михайловной.

– Что можете сказать по сути происшествия?

– Так ничего. Чечня взорвала, терроризьм!

– Ступайте к себе, – устало сказал лейтенант и повернулся комне.

– Отчего взорвалась плита, я не знаю, а Нина Михайловнаупала, когда у Ваньки с руки слетела вот эта штука из резины, – сообщила я.

Милиционер взял кисть.

– Здорово сделано, не отличить от настоящей, где он ее взял?

– У нас, – подала голос Тамара, – у Кристины целый чемодан стакими шутками есть. Она один раз чуть школьного врача до инфаркта не довела.

Я хмыкнула. Было дело. У Кристины в гимназии страшнопротивная докторица, злая, грубая, невнимательная. Дети предпочитают необращаться к Валентине Федоровне за помощью, по-моему, той просто доставляетрадость причинять всем боль. Кристина тоже зря не заглядывает в кабинет, но тутпришло время делать манту.

Девочка предупредила доктора:

– Наверное, мне следует прийти через неделю, у меня насморксейчас и кашель.

– Замолчи, больно умная! – рявкнула Валентина Федоровна и,уцепив железными пальцами ручонку Кристины, сильно поцарапала ее иголкой.

Результат не замедлил сказаться. Предплечье разнесло,поднялась температура, Кристя на десять дней улеглась в кровать. Девочкаразозлилась и решила отомстить. Придя в школу, она, взяв с собой тройкуподружек, явилась в кабинет к врачу и заныла:

– Ой, ой, ухо болит.

– Садись! – рявкнула Валентина Федоровна, развернуланастольную лампу, направила пучок света на ушную раковину Кристи и заорала: –Боже!

Впрочем, вы даже посочувствуете мерзкой бабе, когда узнаете,что Кристя засунула себе в ухо искусственный глаз. Гадкая девочка, услыхаввопль врача, мигом сказала:

– Ой, Валентина Федоровна, а я отчего-то вас боком вижу!

Это было уже слишком, доктор схватилась за сердце…Естественно, все выяснилось, и нам с Тамарочкой пришлось пару раз сбегать кдиректору, чтобы «отмазать» девочку. Очевидно, Ваняша добрался до коробки сприколами и решил повеселиться.

Успокоились мы за полночь. Сначала Олег и Сеня налетели наЛенинида.

– Кто подключал плиту? – ревел мой муж.

– Я, – пискнул папенька.

– Отчего из конторы не вызвал?

– Так деньги платить надо, – принялся оправдываться папашка,– сэкономить хотел. Тут дел на пять минут. Завернуть гайку, и готово!

– Здорово сэкономил, – бормотнул Сеня, – начинай новыйремонт. Ну зачем ты не в свое дело полез?

– Это Вилка плиту включила, – невпопад ответил Ленинид.

– Ты же чай попросил!

– Молчать, – рявкнул мне Олег, – отвратительно, где ты нипоявишься, начинаются неприятности!

– Но я только повернула кран.

– И все взорвалось!

– Я-то при чем!!!

– Не знаю…

Короче говоря, день окончился ужасно. Вдрызг переругавшись,мы разбежались по комнатам. Утром Лениниду предстояло начать ремонтные работысначала. Я нырнула под одеяло, вытянула ноги и стала медленно уплывать в долинусна.

– Вилка!!! О! Черт!!! Сюда!!!

Путаясь в халате, я бросилась на вопли, которые летели изванной.

– Кто это сделал? – орал Олег.

Из рукомойника на пол веселыми струйками бежала вода.Маленькие потоки соединялись на полу в бурную реку и исчезали под ванной.

Развернувшись, я полетела вниз, отперла Маринкину квартиру…Многострадальная кухня представляла собой зрелище не для слабонервных. Повсюдуосколки, сажа, черные пятна, обои валяются на полу, а с потолка весело сыплетдождик: кап, кап, кап.

Я вышла на лестничную клетку и, еле-еле волоча ставшиестопудовыми ноги, побрела наверх. Сейчас под натиском Олега придетсяпризнаться, что я собиралась постирать колготки, заткнула раковину пробкой,пустила воду, но тут ворвался Ленинид с предложением помыть полы у Маринки, яобозлилась, вышла в коридор и напрочь забыла о весело бьющей струе. Да уж,можно было не беспокоить брандмайора с бойцами, пожар бы и сам потух поднапором жидкости, хлынувшей с потолка. И самое обидное то, что все моментальнозабудут про Ленинида, неправильно завернувшего гайку у плиты, и будут оченьдолго помнить, как я дважды затопила Рымнину.

Встав ни свет ни заря, я очутилась у калитки Забелиных околодесяти утра и, увидав в проеме бледное лицо Милены, злобно прошипела:

– Теперь я знаю все! Немедленно говори, где Ляля?!

– Тише, пожалуйста, тише, – зашептала женщина, тревожнооглядываясь. – Дементий дома.

– И что? – повысила я голос. – Пусть послушает, чем егоженушка и Ежи Отрепьев занимались. Хороша богомолка, а еще многодетная мать.

– Умоляю, замолчите.

– И не подумаю.

– Пожалуйста, пройдите на улицу Веснянского, это тут зауглом. Там есть чайная, подождите меня там. Только муж уедет, я сразу приду.

– Нашла дуру! Я за порог, а ты бежать!

– Ну подумайте сами, куда мне от детей деться!