Лицо Хелен чуть просветлело.

– Возможно. Не факт, Ильмар, но возможно… Ты молодец.

– Это не я, это старый барон.

– Все равно ты молодец. Смог так себя повести, что лекарьдал совет. Говорят, что лекарям ни в чем верить нельзя, но тут я готоварискнуть. Одно плохо – Миракулюс как укрытие на поверхности лежит. Неужели вДоме до сих пор не подумали о нем?

– Не знаю. Надо проверить.

– Согласна, Ильмар.

– И не стоит медлить. Знаешь… не обижайся, но я бы предпочелузкой койке кресло за твоей спиной.

– Затейник. – Хелен стрельнула глазками. – Очень экзотично.

– Хелен, я не шучу. Нам надо спешить.

– Планёры ночью не летают, Ильмар.

– Тебя что, зря Ночной Ведьмой зовут?

– Ильмар, я два раза ночью летала. Не приведи Господь. Дажеальтиметр тут не всегда выручает, особенно на незнакомой трассе. А ужвосходящий поток ночью поймать… Нет, любезный граф, вам придется пригласитьменя в гости.

– Знаешь, я не слишком огорчен, – признался я.

Комплексов у Хелен никаких не водилось. То ли всевысокородные такие развратники, то ли в ее роду кровь горячая, то ли риск, вкотором летуны живут, действует…

Полночи мы занимались любовью – с пылом юнцов, впервыевкусивших запретный плод. Несколько раз я был готов взмолиться о передышке, ноХелен каждый раз ухитрялась завести меня снова. Только под утро, когда уженачало светать, летунья угомонилась и мирно заснула. А я лежал на краешкепостели, смотрел в окно, крутил в руке бокал с выдохшимся шампанским, то ставяего на пол, то снова беря в руки. И было в душе странное, тоскливое ощущениенеправды.

Словно я купил гулящую девку на ночь. Нет, с ней было быпроще и честнее. Хелен ведь я тоже купил – не деньгами, правда, откуда у менятакие деньги. Полезен оказался – вот и расплатилась Хелен… по-своему,по-женски…

Мысли были злые и несправедливые. Нет, на самом деле все нетак. Все еще хуже.

Я для летуньи – случайный попутчик, с которым можно ипереспать, и делом заняться, и за бокалом вина посидеть. Забавный спутник –вроде и вор, а вроде и граф. Не более того.

Конечно, а чем я заслужил иного отношения? Тем, что припервой встрече вел себя не слишком злобно? Эх, нашел палач чем гордиться – тем,что топор острый… Я ее использовал как возницу, чтобы до материка добраться,теперь она мной пользуется. Все честно.

Вот мы теперь и обречены быть друг для друга партнерами,может быть, даже слегка товарищами, но не более. Никогда не выпадает второгошанса создать первое впечатление.

Так что пользуйся, вор, тем, что дают. Цени расположениевысокородной и отважной летуньи.

Но на большее не рассчитывай.

Если бы действительно… нет, конечно, глупость, и надеятьсясмешно… но если бы подтвердил Владетель титул, его своевольным сыночком данный…

Да я с Печальных Островов столько железа вытрясу, чтопоследний крестьянин ножом и вилкой обзаведется! Конечно, и порода тамистощилась, и шахты старые, но ведь раньше железа в земле было много и добыватьего толком не умели.

Сейчас возьмись за старые отвалы – они втрое больше дадут,чем шахты. И труд проще, и подъемников не надо. Конечно, на поверхностикаторжников сторожить потруднее, это не в шахте запереть, выдавая пайки в обменна руду, но зато и народ не станет мереть как мухи. Если еще перестать гнать нарудник всех кого ни попадя, а вместо того вербовать рабочих средипростолюдинов…

Я помотал головой и тихо рассмеялся. Это что же, я, вор,рассуждаю о благоустройстве и процветании каторги?

Совсем ума лишился!

Может, прав Нико, и надо вперед заглядывать… только ненастолько же далеко!

Допив одним глотком выдохшееся теплое шампанское, я натянулодеяло и пристроился под боком Хелен. Летунья ровно дышала, чуть улыбаясь восне. Эх, девчонка, ведьма… будь я настоящим графом – никуда бы ты от меня неделась.

А ведь я даже не знаю, свободна она или есть у нее муж…

Наверное, нет. Кольца не носит, ведет себя вольно. Да икакой мужик захочет в жены сумасшедшую графиню, каждый день взмывающую в небо?

Только такой дурак, как я.

В полудреме – наверное, спать я все же спал, но даже незаметил этого – я дождался утра. Хелен шевельнулась, соскочила с кровати –легко, словно и совсем не спала, пошла в ванную. Я проводил ее взглядом.Зашумела вода, потом летунья недовольно воскликнула:

– Ну что за паршивая ночлежка, Ильмар! Вода ледяная, медьюотдает…

– А тебе не приходилось ночевать в поле под кустом?

Хелен на мгновение высунулась в комнату. Кивнула:

– Еще как приходилось. И в пустыне, когда планёр упал, и вгорах, когда нас гайдуки две недели гнали… Но это на войне.

– У меня вся жизнь – война, Хелен. Эта ночлежка для меняроскошь.

Летунья замолчала, и в ее взгляде вдруг мелькнуло смущение.

– Ладно, Ильмар, не сердись. Я последнее времяразбаловалась. А ведь, наверное, в тюрьмах горячей воды вообще не бывает.

– В тюрьмах воду только в кружке видишь, Хелен. Хотя как этоу высокородных – не знаю.

Хелен снова скрылась в ванной, а через минуту примиряющесказала:

– Теплая пошла. Видно, котлы за ночь остыли…

Я неторопливо оделся, подождал, пока Хелен привела себя впорядок – это заняло немало времени, – и пошел умываться. Когда вернулся,летунья красилась, глядя в маленькое зеркальце. Но по крайней мере это онаделала быстро, даже одной рукой.

– Как ты с переломом-то летаешь?

– С трудом. Да, в общем, и непонятно, перелом это илитрещина в кости. Лекарь на всякий случай счел переломом… Не бойся, не уроню.

– А я и не боюсь.

– Может, тебе в летуны пойти? – то ли в шутку, то лисерьезно предложила Хелен. – У нас на происхождение смотрят просто… естьребята, что даже Слова не знают… Ну все, я готова.

– Прямо на Капри двинемся?

– Не уверена. Попробую, Ильмар, но тут не те расстояния, чтопланёр в один раз пролетит. Если до Рима дотянем, то уже хорошо.

– До Рима? А если Дом уже велел тебя схватить? Если святаяЦерковь прознает, а мы сами в гости пожалуем?

– Тогда все. Но других планёрных полей по пути не будет, тоесть будут, но совсем мелкие. А нам придется толкачи менять, потребуются свежиеполетные карты. Зато, если все удачно пройдет, так ночевать будем на Капри.