Я сдался. Тут уж Хелен виднее. Если она считает, чтоостановка в Риме – необходимый риск, то пусть. Видно, судьба мне сулитпобывать-таки в вечном городе, не с братом Руудом, так с летуньей Хелен…

– Тебе решать. Ты меня не учишь, как двери открывать, я тебяне учу, как планёр вести.

Хелен на миг замерла:

– Надо же! Очень трезвый взгляд. Знал бы ты, Ильмар, сколькопассажиров учили меня моему делу…

Она послюнила кисточку, нанесла пару последних штрихов тушина брови. Я особой разницы не заметил, но Хелен, похоже, сочла макияжзаконченным.

– Все. Пойдем.

Я подождал, пока летунья спрячет яркие пузырьки и коробочкис косметикой в сумку, оглядел номер – ничего не забыл?

Да нет, мне и забывать было нечего…

Портье внизу я сказал, что вынужден срочно уехать. Тотнеохотно полез в ящик стола – заплачено было за два дня и полагалось вернутьчасть денег. Я махнул рукой. Что уж тут… Портье расцвел в улыбке – видно, такиеприработки случались нечасто.

Мальчишка-коридорный, болтающий с приятелями в углу холла,окинул Хелен любопытным взглядом и заговорщицки подмигнул мне. Вот паршивец,решил, что я снял девушку по его наводке…

Так мы и вышли из «Радушия Сестры», оставив у всех четкоевпечатление – приехал моряк на побывку, скинул надоевшую форму, да и пустился взагул.

За ночь на улице стало еще ветренее, накрапывал мелкийпротивный дождь. Хелен плотнее закуталась в плащ, и мы двинулись по улице, мимороскошного небоскреба «Ганнибал-отеля». Улицы казались пустынными, словноплохая погода всех прогнала по домам.

Потом я вспомнил, где уже видел такие опустевшие улицы, исердце тревожно заколотилось.

– Хелен, слишком мало людей…

– Дождь.

– Хелен, надо найти ближайшего глашатая. И быстрее.

Она окинула меня удивленным взглядом, но мы все же двинулиськ отелю. У входа и впрямь стоял парень в яркой оранжевой форме. Глашатаи всегдамолодые, за пять-шесть лет они голос срывают напрочь. При виде нас пареньподтянулся и произнес – вроде бы и не для нас, в пространство:

– Жители и гости Лиона… По распоряжению Стражи предписано оставатьсяв домах, не выходить без крайней нужды. В городе ищут беглого каторжникаИльмара, каждый, кто встретит похожего, должен сообщить властям! Приметы…

Пожав плечами, я повел Хелен прочь, и глашатай немедленнозамолчал, рассудив, что прохожим неинтересно, а мостовая и стены отеля ужезаучили его монолог накрепко.

– Как ты понял? – спросила Хелен.

– Я чую, девочка. Я облаву сразу чую.

– Ничего. – Она вся подобралась. – Сейчас на планёрнуюплощадку, туда Страже доступа нет…

– Это далеко?

– Конечно. За городом, на холмах.

– В такую погоду разве можно летать?

Хелен помолчала, неохотно сказала:

– Нельзя. Но я полечу.

Как на грех, наемные экипажи не попадались. То липослушались повеления Стражи, то ли поняли, что пассажиров сегодня будетнемного. Мерзкое зрелище – опустевший город. Особенно в дождь. Нет ярких пятензонтов, нет спешащих прохожих, нет прячущихся под навесами, в ожидании рейсовыхдилижансов, людей. Будто не капли дождя с неба сыплются, а каменный град…

– Ты хоть выспался? – неожиданно спросила Хелен.

– Да, почти. Не хочется. Лучше я в планёре посплю. И самменьше испугаюсь, и тебе не помешаю.

Хелен слабо улыбнулась.

– Спасибо. Не ожидала, что ты мне так доверяешь.

– Мы же партнеры.

– Я не о том. В эту погоду лететь… в общем, тяжело. Знаешь,я уже начала подумывать, не отложить ли полет… но если в городе облава…

– Вытащи меня отсюда, летунья, – попросил я. – Если менявозьмут, то Арнольд прикончит на месте.

– Почему? У него должен быть приказ доставить тебя…

– Хелен, у него есть еще и своя причина. Он меня убьет,будто случайно… не в его интересах, чтобы я говорил.

– О Господи… Как ты вляпываешься в такие неприятности?

– Хотел бы я знать. Привычка, наверное.

– Впереди стражник, – резко сказала Хелен.

Она была права. На перекрестке, прячась под карнизомбогатого дома, скучал страж порядка. Рослый, светловолосый. Вряд ли офицер,хоть знаки отличий и не разобрать, скорее мелкий чин. Он уже косился в нашусторону.

Я почувствовал, как закипает гнев. Нигде от гадов покоя нет!Что же мне, до конца жизни от Стражи шарахаться?

Сворачивать теперь было глупо, только лишние подозрения бывызвали. Не сговариваясь, мы продолжили идти.

– Господа… минутку… – Стражник поманил нас, даже несоизволив выглянуть из-под навеса. По внешности он казался саксонцем, ноговорил по-галльски чисто, явно родной язык. Совсем молодой, лет двадцати.Нашли кого в Стражу брать, власть доверять…

– Да?

– В городе особое положение, – его взгляд шарил по моемулицу. Нет, не похоже, что узнал. Скорее в глазах мелькнула алчность. – Нерекомендовано выходить на улицу.

– Не рекомендовано или запрещено? – тоном оскорбленногодобропорядочного гражданина спросил я.

– Не рекомендовано. Ваше имя?

– Анатоль, скульптор Анатоль. – Я гордо вздернул голову. –Спасибо за предупреждение, я провожу даму и вернусь домой.

– И где проживаете?

– Здесь. – Я ткнул рукой в сторону дома, чей вид явновыдавал дешевые меблированные комнаты. – В мансарде, рядом с мастерскойхудожника Эгмонта… Пойдемте, убедитесь…

На миг мне показалось, что все обойдется. Тащиться вмансарду по вонючим узким лестницам стражнику явно не хотелось. Но…

– Кто может засвидетельствовать вашу личность?

– Я, – ледяным голосом произнесла Хелен.

Взгляд парня оценивающе пробежал по летунье. Наверняка онпонял, что имеет дело не с гулящей девицей, но это его только подзадорило.

– А вашу? Чья жена, где проживаете?

– Я графиня Хелен, быдло! – рявкнула летунья. – И личностьсвою сама могу подтвердить.

Что-то неладное творится в мире. Мне показалось, чтостражник ей поверил, но не отступился.

– Прошу прощения, графиня. Приказано задерживать всех мужчинопределенной наружности. Невзирая на титул и сан. Ваш спутник подходит подописание.