За деревьями на расчищенном пространстве виднелись крышипяти землянок. Яркое солнце заливало всю гигантскую поляну золотыми лучами,воздух был чист и светел, очень медленно проплыл серебристый комочек паутины.Фарамунд даже разглядел такого же серебристого паучка с золотыми пятнышками наспине.

Несколько человек сидели у костра, трое расположились в сторонке,точили мечи, протирали их тряпками. Еще двое осматривали коней, поднимали имноги, щупали копыта.

Фарамунд наконец вычленил взглядом того гиганта, о которомУнгардлик говорил с таким страхом. Спокойный, тот сидел неподвижно подтолстенным дубом. В таких же серых, как кора дуба, латах, потертых, нонастолько толстых, что и лезвие топора увязнет, как в самом дубе. Огромная, каккотел, голова, лицо серое, корявое, словно тоже покрытое корой. Веки опустил,руки скрещены на могучей груди, спиной прислонился к дереву. Похоже, дремлет.Длинные грязные волосы падают на плечи, шеи не видать, но кто бы сомневался,что толстая, как дерево. А что силен и огромен — не заметить трудно. Когда орелдремлет на ветке, все равно видно, что у него есть крылья...

— Корнуган, — прошептал Унгардлик рядом, —бастард...

— Что за бастард?

— Говорят, Корнуган и Настион — братья по отцу самомуСавигорду. Их отец, как все мы, греб все, что только шевелилось... а что нешевелилось — тоже. Видишь, какие чудища рождаются!.. Савигорд им доверяетводить отряды.

С другой стороны неслышно подполз Вехульд. Фарамундпрошептал:

— Ты берешь тех, что с конями... А ты, Унгардлик,отрежешь дорогу бегущим...

— Почему я? — удивился Вехульд.

— А кто же?

— Да так... Мужичье с топорами.

— Не привередничай, — строго сказалФарамунд. — Надо, чтобы никто не ушел. Понял?

— Да, я потом... можно?

— Нельзя, — отрубил Фарамунд. — Рикигур... Тыгде? Бери пять человек, отсечешь от леса. Справа, судя по всему, река, так чтотуда пусть бегут, возьмешь прямо в воде. Людей выбирай сам.

— А ты, рекс?

— Я беру Корнугана, — ответил Фарамундяростно. — Я убью его!

— Всегда себе самое лучшее, — вздохнул Вехульд.

Фарамунд раздвинул кусты, сердце уже бухало яростно и часто,выхватил меч, бросился через поляну и только когда его заметили, проревел люто:

— Лютеция!

Федераты вскакивали с такой поспешностью, что один влетел вкостер, а другой упал навзничь через колоду. Справа и слева от Фарамундаметнули дротики. Сам он несся как тур, рычал как волк. В длинном прыжке перелетелкостер, на лету рассек голову крупного белобрысого мужика, сшиб второго. Меч вего руке срубил еще и еще, а вокруг с криками метались люди, он виделоскаленные рты, слышал крики ужаса и злости. Меч в его руке с треском рубилчеловеческую плоть, крушил черепа, на руки и в лицо брызгало теплой кровью.

Гигант, что сидел под деревом, поднялся неспешно, но мечсразу же холодно блеснул в правой руке, левая скользнула в ременные петлиширокого щита. Он сделал шаг, преграждая дорогу самому опасному, как он считал,и Фарамунд поспешно остановился. Корнуган не сделал ни одного лишнего движения,что говорит о воинском опыте, а то, что он выбрал себе в противники именно его,рекса, тоже выдает опыт и смекалку...

Мечи сшиблись, звон, полетели искры. Фарамунд рубился быстро,гиганты всегда уступают в скорости, меч в его то и дело опережал движениягиганта, но тот дрался умело, скупыми движениями парировал удары, наступал,Фарамунд ощутил, что отступает, а под ноги попадается всякая дрянь, стоит жехотя бы пошатнуться...

На широком лице Корнугана появилась злая усмешка. Голова каквалун, глаза упрятаны под нависающими костями, такими толстыми, что молотом неразбить, а огромные, как бревна, руки умело подставляют щит, взмахивают мечом,снова щит, меч, а он отступает, отступает, под подошвами скользит грязь...

Фарамунд вперил взгляд через плечо гиганта, крикнулнетерпеливо:

— Да бей же!

Корнуган, как ужаленный, повернулся, моментально прикрываясьщитом, а лезвие меча Фарамунда почти сразу пошло вперед, вонзилось в левый бок.Корнуган, не обнаружив никого за спиной, так же быстро повернулся, но опоздал:Фарамунд нажал, руку дернуло, он чувствовал, как неохотно раздвинулись толстыеребра, затем толчок, он поспешно отскочил, меч выдернул с огромным усилием.

Гигант тяжело шагнул за ним, из широкой раны струей хлесталакровь. Глаза широко раскрылись:

— Ты... Это подло!.. Не по правилам...

Дыхание с таким усилием вырывалось из груди Фарамунда, чтоон сам едва услышал свои слова:

— Пошел в ад!.. Правила... Ты вдвое сильнее... Я толькоуравнял... силы...

Корнуган замахнулся, Фарамунд отскочил. Несколько мгновенийгигант пытался сразить его, даже отбросил щит, Фарамунд отступал, уворачивался,а когда заметил, что Корнугана уже шатает от потери крови, быстро шагнулнавстречу, принял его меч на щит, а сам коротко и страшно ударил горизонтально.

Хрястнули кости, огромная голова скатилась с плеч. Изобрубка шеи брызнули пузырящиеся струи горячей крови. Тело замедленно рухнулонавзничь, а Фарамунд прислонился спиной к дереву, жадно хватал широко раскрытымртом воздух.

На поляне шел кровавый жестокий бой. Франки с воплямиторопливо рубили тех, кто успел схватить оружие, и кто не успел. На полянезвенел крик, железо звонко лязгало, люди падали, обливаясь кровью.

Фарамунд, почти не переведя духа, метнулся к единственномубревенчатому домику. В тот момент, когда он собирался толкнуть дверь, тараспахнулась, и он пихнул, как ему показалось, надвигающуюся скалу.

Навстречу шагнул, как-то боком и пригибая голову, массивныйчеловек. Они буквально ударились друг о друга, но когда незнакомец разогнулся,дрожь пробежала по телу Фарамунда. Это оказался гигант, второй гигант, явно —брат, который Настион. Понятно, почему выдвинулся боком: широкие плечи застрялибы в проходе.

Голова огромная, как пивной котел, широкие скулы, синиеглаза, что посмотрели на Фарамунда с брезгливым презрением.

Фарамунд, яростно крикнул, его меч описал полукруг, Настионуклонился с неожиданной ловкостью. Лезвие впилось в балку. Фарамунд дернул насебя, но опоздал: кулак Настиона метнулся вперед, руку ожгло болью. Фарамундотпрыгнул, меч остался торчать в дереве, а гигант шагнул вперед.

— Умри! — страшно вскрикнул Фарамунд.

Он прыгнул вперед, Настион распахнул руки, они сцепились,обхватив друг друга. Фарамунд напрягся, его сжимало как стальными тисками. Онпопробовал приподнять Настиона, но ощутил, как его собственные ноги оторвалисьот земли. Он стискивал руки изо всех сил, мышцы трещали, а в голове стучало какмолотками, разбивая череп изнутри.