На миг кольнуло острое сожаление, что вот они уже давно невидят, даже не могут увидеть ни воздушных замков, ни драконов, ни даже снежныхгор, а только конденсированный пар, что медленно сгущается, а они с Яфетоммогут сказать с точностью до минуты, когда прольется дождем. И где прольется. Идаже сколько будет проливаться, после чего небо всего лишь очистится.

Яфет нехотя сдвинул плечами.

— Понимаю, ты ответил. Да, мы тоже видели только то, дочего могли дорасти. И Творца таким, каким… ну, как вот эти, что увиделидракона. Надо же, никогда дракона не зрели, а туда же — драконы! Да ещедогоняющие овечек…

Олег скривил губы, драконы никогда не охотились за овцами,но если дети увидели, как драконы вот прямо их догоняют и едят, то, значит, таки есть. Мир таков, каким видим.

— Чем занимаешься сейчас?

— Защитой, — ответил Яфет. — Помнишь, когдастроили первые атомные реакторы, то задолго до запуска и загрузки топлива уже всемыслимые защитные системы работают с полной нагрузкой! И шесть ступенейохранной сигнализации включены, операторы проверяют ежедневно. Да что тампервые, так строили и вторые, и третьи, и все следующие. Но там было все-такипонятно, хоть и ново, а вот как с этими, как их…

— Ассемблерами, — подсказал Олег.

— Да, ассемблерами!.. Вообще странное какое название. Яодно время пробовал программировать на ассемблере.

— Ну и как?

— Трудно, — признался Яфет. — Видно, мозгимои уже начинают окостеневать, что ли.

— Мозги ни при чем, — заверил Олег. — Простоты интуитивист, а не систематик. И с математикой у тебя всегда было слабовато,а вот творить ты умел… Нет, твой ассемблер — самый низкий языкпрограммирования, а это крохотное устройство с единственным манипулятором дляперемещения атомов. Яфет кивнул:

— Я понимаю, если перемещать атомы, то можно создатьвсе, что угодно. Из чего угодно. Но с защитой от цепной реакции было, повторяю,просто, там все понятно, а с этими ассемблерами… гм… Я не увидел опасности,пока они, как и ядерный реактор, строго изолированы. Тебя страшит, как я понял,их распространение?

— Распространять придется, — пояснил Олегневесело. — Иначе остановим весь технологический прогресс. Вот тут ипродумывай защиту совсем другого рода. Дело в том, что перемещать атомы делочрезвычайно долгое. В том смысле, что атомов даже в спичечной головке…астрономически много. Пройдут годы, прежде чем такой ассемблер создаст, скажем,из грязи ягоду землянички.

Яфет спросил недоверчиво:

— А сможет?

— Конечно. Все, что угодно. Все из атомов, как помнишь…возможно, помнишь, из школьного учебника физики. Или химии, сам не помню,извини. Но это странная будет прихоть, ведь такой ассемблер будет стоитьмиллиарды долларов, проще вырастить тысячи тонны земляники хоть на Северномполюсе!.. Проблема в том, что изначально хоть и вложили гигантские суммы всоздание первого ассемблера, но этот первый запрограммирован на воспроизводствосамого себя. И так далее, по экспоненте. Вскоре у нас будут уже тысячи,миллионы, миллиарды таких ассемблеров, стоимость их упадет практически до нуля…

Яфет задумался, сразу ухватил суть проблемы.

— У вас, — сказал он медленно, — небось иназвание уже есть? Я имею в виду не для ассемблеров, а для проблемы?

— Есть, — вздохнул Олег. — называется. Мол,ассемблеры выйдут из-под контроля…

— Бунт машин? Олег отмахнулся:

— Какой бунт, у них ума будет меньше, чем у амебы.Просто сбой в программе, поломка, техническая мутация — вот и начнут либовоспроизводить себя, если сбой на первой же программе, либо на чем-тоследующем. Ну, к примеру, нам вовсе не светит, чтобы ассемблеры переработаливсю планету на свежую землянику. Нет-нет, что это ты так посерел лицом! Мы какраз и разрабатываем средства защиты!.. Еще ассемблеров этих нет, а уже в космоспредполагается вынести и производство, и устройства для самоуничтожения, иособые блокирующие программы! Просто напоминаю тебе, чтобы и это взял подконтроль. Ассемблеры нам нужны до зарезу, но защитные меры обеспечь. Как отзверей, что хороши только за оградкой. Привлекай всех, кого можешь, вбрасывайлюбые деньги. Используй все мои счета, я для тебя их открыл. Последний рывок,Яфет!

Яфет всмотрелся в его лицо. Олег напряжен, как струна,переспросил:

— Последний?

— Уверен, — ответил Олег с нажимом. — Потомвсе будет легче! По уму наконец-то, по уму!.. Мнение дураков не будет игратьникакой роли, Яфет, потому что их вообще не будет. В смысле, старых дураков,дураков прошлой формации. А в новой, не знаю, может быть, мы с тобой самипопадем в эту категорию? Но все равно надо приближать это страшноватое будущее.

Яфет поинтересовался:

— Ты сейчас откуда?

— С яхты в Средиземном море. Я там и есть, у нас тамночь, а мое появление… рассматривай как проекцию.

Яфет ткнул его в грудь, Олег даже не качнулся, а Яфет сгримасой посмотрел на кончики пальцев.

— Для привидения ты мог бы быть и помягче. Покажешь,как это делается?

— Через пару недель, — пообещал Олег.

В следующий миг на лужайке снова пусто, примятая подошвамитрава со вздохом облегчения распрямлялась, тоже соглашаясь с Яфетом, что могбыть не только помягче, но и полегче.

Виктория спала, раскинувшись по всей постели, уверенная всебе даже во сне, это не Тигги, что сворачивается в комочек, а колениподтягивает почти к подбородку. Олег хотел было лечь рядом, но, если Викториявздумает забросить ногу или положить руку, что-то да нарушит в тонкой структуресна, придвинул к кровати кресло, модифицировал, стараясь, чтобы не слишком былазаметна разница с прошлой конструкцией, и сел, чувствуя себя в таком жекомфорте, как если бы разлегся в королевской постели.

Сон долго не шел, загадочное состояние, куда болеезагадочное, чем политика, экономика, строение звезд или галактик, потом пришлото странное состояние, когда уже начинаешь видеть сон, но еще понимаешь, гденаходишься на самом деле, потом чувство реальности истончилось и пропало, онжил в неких странных эпохах, летал над рыцарскими замками, мчался на горячемконе и рубил врага, воздвигал стены на пути наступающих варваров, а затемкак-то сразу очутился в черноте, проступили дивные сочетания звезд, прошлаоранжевая волна сжатого пространства, звезды задвигались, как отражение втемном озере, куда бросили камешек.

— Я здесь… — прошептал он. — Я слышу… У меняоткрылись глаза, у меня открылись уши…

Он сам не понял, почему сказал именно эти слова, будто нечеловек, а щенок, которому исполняется десятый день от роду, но во сне учеловека чувство удивления выключено, так что для него это прозвучалоестественно, словно именно это и должен был сказать, а что же еще?