— Мрак, — сказал Олег с досадой, — сам жезнаешь, что чувства есть и у зверья. А ум — только у человека. Значит, ум выше.

— Но чувства древнее, — возразил Мрак. — Тыпрошел эту длинную дорогу благодаря уму, я — чувствам, а Таргитай… Кстати, чтоскажешь о Таргитае? Ведь мы его считали совсем дураком, а он пошел еще дальше.

Олег помолчал, лицо становилось все несчастнее, а плечиопускались.

— Да, теперь видим, — ответил он нехотя, —что Таргитай в самом деле пошел дальше, а не просто… пошел. И пошел как разблагодаря тому, что…

Он не договорил, глаза на миг расширились, потом болезненнаягримаса пробежала по лицу, Мрак с сочувствием понял, что мысль только блеснула,дразня, алмазной спинкой и тут же исчезла. Проще тигра голыми руками за хвост,сказал он себе, чем ускользнувшую мысль. Порой даже безопаснее… Правда, еслипоймаешь редкую по красоте мысль, то ее шкура куда ценнее тигриной. А есть ещемысли яркие, есть емкие, ценные, прозорливые, скудные, нахальные, отважные,глупые, щедрые, сочные, аморфные, зовущие, тормозящие… но в этом заповедникелучший ловец — Олег.

— Таргитай задним умом крепок, — сказал он. —У него вообще ни одной мысли не было. Но душа огромная, все впитывала. Он всеготов был принять и понять… но не умом, понятно. А если и умом, то тем, что взаднице. Понимаешь, Олег, вдруг ты не знаешь, но сперва был только спинноймозг, представляешь? Потом его стало не хватать, на кончике возникло утолщение.Даже не на кончике, а на обоих кончиках. Так пошло легче, можно было думатьсразу тремя мозгами: спинным и двумя утолщениями, а затем то ли от взрывасверхновой, то ли от удара метеорита пошли нарушения… Какие? У одних зверейначало развиваться утолщение на одном конце, у других — на другом. Когда звериначали ходить на двух лапах, я говорю о динозаврах, то стали говорить о верхнеми нижнем мозге, а когда снова опустились на четвереньки, то о переднем ижопном… в смысле, заднем. И сейчас говорят с одобрением, что такой-то президентзадним умом крепок.

Олег слушал с отвращением, Мрак привычно ерничает, стараетсяразвеселить. Слишком часто, по его мнению, Олег в последнее время впадает вотчаяние или ходит мрачный, как грозовая туча. Но на самом деле все не так, ониз него почти не выходит.

— Да иди ты, — сказал он наконец, — Мрак,когда ты умничаешь, тебя прибить хочется.

— И что, слабо?

— Да пришлось бы распылить весь этот секторпространства, — буркнул Олег, — а я не уверен, что сумею воссоздатьего в точности… но чтоб тебя там не было.

— А со мной? — спросил Мрак с интересом. Олегподумал, сдвинул плечами.

— Ну, если точную копию, то, вероятно, смогу.

Мрак застыл, холодок коснулся сердца, внезапно пришел страх,оба чересчур близко приблизились к ужасному всемогуществу.

— За сколько лет?

— Дней за семь, — ответил Олег. Оглянулся наиздавшего странный звук Мрака, — а то и за сутки… Ты чего? А-а-а, ты вот очем… Он же создавал не Землю, как у нас понимают по своей простоте, аВселенную, мы просто называем весь этот мир Землей, так понятнее.

Мрак зябко передернул плечами. Улыбка получилась вымученной,кривой, губа дернулась, приподнялась, показывая белый волчий клык.

— Может, не зря? Он это и имел ввиду? Что Вселенная —это вся наша Земля? Вернее, Вселенная — наша земля?

Он повел бровью в сторону якорной цепи, та исчезла, яхтазакачалась на волнах. Слышно было, как тихо-тихо заработал двигатель, яхтапошла наперерез волнам в открытое море.

Олег задумался, на лбу собрались складки, от тела пошел жар,тут же рассеялся, Мрак на всякий случай промерил друга, но у волхва контроль навысшем уровне: обычный примат без отклонений, разве что сенсоры бдят, засекутлюбую опасность и в любой области, но тут уж ничего не поделаешь, трус — он и вдругой галактике — трус, хоть и называет себя осторожным, предусмотрительным.

— Все может быть, — проговорил Олег трудно, —и даже может быть такое… что основы плана, самый что ни есть каркас заложен внас.

— В тебе и мне?

— Нет, во всем живом. И в неживом тоже. Для Него,думаю, особой разницы нет между человеком и камнем: то и другое — сложноепроизведение…

— Ну, Олег, эт ты загнул!

— Загнул, — признался Олег. — Но я ведьтолько рассуждаю вслух. Конечно, он видит разницы больше, чем мы сами, у негобольше…

Он запнулся, пошевелил пальцами, не зная, как выразить своиощущения, а Мрак предостерегающе кашлянул, оглянулся.

Тигги вышла, зевая и сладко потягиваясь, как шаловливыйкотенок, ахнула, замерла. Вчера море было прозрачным, невесомым, чуть плотнеевоздуха, просматривалось до самого дна, а сейчас это густое подсолнечное масло,золотое, непрозрачное, и вообще кажется, что по нему можно пробежаться босиком,только слегка прогнется под ступнями.

Из-за горизонта приподнялся краешек солнца, по золотойповерхности пробежали длинные языки алого огня, жутковатые, непонятные и оттогоеще более страшные, загадочные. Море вспыхнуло, загорелось таким пламенем, чтоона прищурилась, а потом и вовсе прикрыла глаза рукой, продолжая, однако,смотреть в щелочку между пальцев.

— Господи, — прошептала она, — до чего жекрасиво!.. Спасибо тебе, милый Мрак.

Она бросилась ему на шею и с благодарностью расцеловала. Отнее пахло свежестью ребенка, губы мягкие, теплые, еще сохранившие очарованиеничем не омраченного сна. Мрак погладил ее по голове, по спине, шлепнул позаднице.

— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал онстрого. — Двое здоровых мужчин проснулись от нестерпимых мук голода. Тысобираешься нас кормить?

Тигги всполошилась:

— Да, конечно, да… Но где здесь еда? Я так и незаметила.

— Вон в той каюте, — указал Мрак.

— Да? Я перед сном туда заглядывала… там пусто.

— Ночью привезли, — заверил Мрак. — Так чтоне увиливай.

Тигги пискнула и убежала, а спустя пару минут наверхподнялась Виктория: свеженькая, с гладко зачесанными волосами, отчего строгоелицо выглядит еще строже, устремленнее, скулы заострились, а серые глазасмотрят с настороженностью и вопросом.

— Доброе утро, — сказала она. — Что-то выочень уж ранние пташки.

В ее реплике был невысказанный вопрос, Мрак ухмыльнулся,Олег кивнул, но ответил лишь дежурно:

— Утро доброе, как спалось?

— Прекрасно, спасибо. Тигги едва не сбила меня с ног,что-то случилось?

— Она умирает от голода, — объяснил Мрак. —Решила не мучить себя диетами. А как вы насчет диет?

— Я себя диетами не мучаю, — отпарировалаВиктория. — Я ими наслаждаюсь.

Удивительные зеленые глаза Олега, этого странного человека,следят за нею внимательно, с неким странным напряжением. Она дважды хотеласпросить, что случилось, не сделала ли какой-то серьезной ошибки, но, с другойстороны, он — босс, лучше ее знает, что она сейчас должна чувствовать и чемурадоваться.