— Виктория, — произнес Олег мягко. — Вы какнаркоман, даже сейчас шарите по Сети. В самом деле так уж аддиктивно?

— Ужасно, — призналась она. — Не могуоторваться.

— А Тигги не хотите приобщить? — спросил онвскользь.

Она улыбнулась одними губами.

— Шутите?

— Почему же, — ответил он, не сводя с неевзгляда. — Вам же понравилось?

Она кивнула.

— Я… счастлива! Вы просто не представляете, насколько явам благодарна, Олег. Я сама этого не представляю, потому что это уж очень… нупросто очень! Нет, вы не представляете.

Он повторил:

— Значит, Тигги не стоит?

Она насторожилась, переспросила:

— А почему именно Тигги? Она слишком уж в миредоисторических культур. Не любит даже той техники, что окружает нас с детства.А куда уж испытывать новые образцы!.. Но вот я, если у вас есть что-то еще,всегда готова.

Она улыбнулась красивыми губами, подсказывая ему, непонимающему юмора, что это просто шутка, ну не может же у них быть что-то еще.новые разработки не каждый день сыплются для испытания. И не все, что нужноиспытывать, оказывается в одних руках.

Однако этот странный человек с зелеными глазами оставалсяпредельно серьезен. У нее тревожно кольнуло под ложечкой. Он смотрит не простосерьезно, но и чувствуется, что колеблется, словно раздумывает, дать ей пряникили не дать.

— Дайте, — произнесла она вслух, ощутила, что хотьи старается сказать шутливо, но в ее обычно властном голосе прозвучали жалобныещенячьи нотки, — дайте этот пряник лучше мне… или сахарную косточку, чтотам у вас?.. Я же счастлива, разве не видите? У меня все получается, можете наменя рассчитывать, как на верного и преданного солдата. А вот Тигги…

Она замолчала внезапно, словно наткнулась на препятствие,закусила губу, на лице проступила задумчивость.

— Да? — сказал Олег вопросительно. — Что заидея?

— Этот ваш друг Мрак… Он тоже вот так свободно воВсемирной Сети?

— Не меньше, чем я, — заверил Олег.

Она снова задумалась, потом ее губы тронула ироническаяусмешка.

— Тигги — очень женственна. Это значит, что она замужчиной готова идти не только без сопротивления, но и с радостью. Она в этомощущает свое предназначение или предначертание, как лучше?.. Словом, если ейтакое предложит Мрак, а не я или вы, тогда она может и пойти на это мерзкое, сее точки зрения, деяние.

— Это идея, — проговорил он медленно.

— Только сразу подайте ей, — предупредилаона, — что это, мол, еще больше сблизит их души, позволит лучше понятьинтимные стороны, и всю такую словесную дребедень.

Он смотрел в упор.

— Вы все-таки считаете, что это только дребедень? Онаответила таким же прямым взором.

— А вы?

Он несколько смешался.

— Гм… вам честно?

— Лучше честно.

— Может быть, — спросил он, — все-таки ненадо так в упор? Мало ли что, как считаю я или кто-то еще. Есть нормы морали,нормы цивилизованности. Если мы хотим быть людьми, надо оставаться в рамках. Аесли и расширять их, то цыплячьими шажками.

— Цыплячьими не получится. Не девятнадцатый век. Дажене двадцатый.

Он вздохнул.

— Понимаю. Видите ли, Виктория, к сожалению или ксчастью, еще не разобрался, я по своему духу куда ближе к вам, чем к Тигги илидаже к моему лучшему другу Мраку. Но даже меня иногда жуть берет! Потому исмотрю на вас и стараюсь понять…

Он умолк, она спросила в нетерпении:

— Говорите же!

— Хочу спросить, — выдохнул он, — не страшенли этот процесс… отказа от человеческого? Ведь чип, принимающий, раскодирующийи передающий прямо в мозг все, что происходит в диапазоне радиоволн, —только первая ласточка!

Она помедлила с ответом, Олег не похож на алармиста, чтострашится засилья техники, у него что-то другое в рукаве, знать бы что,ответила с шокирующей откровенностью:

— Вы хотите сказать, что у меня здоровое и достаточномолодое женское тело, которым я могла бы пользоваться и пользоваться… ну,скажем, как Мессалина, Клаудиция или Клеопатра? В чувственном смысле, ничегоболее? Или допуская другие возможности лишь по краешку?

Она взяла маечку внизу за края, подняла кверху, на мигзакрыв лицо тканью, на Олега взглянули небольшие тугие груди с ярко краснымиальвеолами, такая грудь, отметил он бесстрастно, не теряет формы до старости.Маечка полетела на спинку стула, Виктория откинулась в кресле, взгляд ее былпрям.

— Понимаю, мужчин задевает, что женщины вообще бываютумные. Один мой знакомый говорил, что, мол, современные женщины работают, водятмашину, напиваются — прямо как мужчины, но при этом удивляются, почему с нимихотят заняться анальным сексом! Так вот, я не удивляюсь, я смотрю на все это…на все забавы, как на игры детского периода. Или переходного, что точнее.Мессалина увлекалась сексом, а чем еще могла в те века заняться женщина?Возможно, будь у нее такой простор в выборе профессий, как у меня или Тигги,она вообще осталась бы к нему равнодушной?

Она перехватила взгляд Олега, умолкла, он попросил:

— Извините, если перебил.

— Нисколько, — ответила она. — Нет-нет, я нефригидная, вы уже убедились, но ведь секс — это так мало, а море возможностейдаже с этим великолепным чипом — это сказочно много! А нанотехнология обещаетнамного больше, не так ли?

Она спрашивала с подтекстом, не решаясь задать вопрос прямо.Олег чувствовал ее нетерпение, спросил:

— И как далеко вы могли бы зайти… в своем отказе оттела?

Она сдвинула плечами.

— Вообще от тела? Или от этого, созданного природой,крайне нестабильного, страдающего от жары и холода, прожорливого на энергию,крайне слабого… перечислять можно долго, вы имеете в виду его?

— Да, простите, меня подводят неряшливые формулировки.

Она победно улыбнулась.

— Это вы извините за придирки. Я думаю, люди сперванаучились ставить пломбы в зубах, а потом и сами искусственные зубы, теперьначинают вживлять всевозможные чипы. А едва появится возможность — перейдут наполностью искусственные тела. Конечно, если они хоть чуть-чуть будут лучше, яперейду без колебаний!

Он еще раз окинул взглядом ее прекрасное тренированное тело,опытному глазу заметно, где поработал шейпинг, где обыкновенные гантели, акакие мышцы развиты плаванием. Но не самоцель у хозяйки, не самоцель: сильноездоровое тело дольше работает без усталости, чаще генерирует яркие мысли, умеетсосредоточиться на многих аспектах проблемы одновременно.