о театральных труппах, и завязался спор, который едва не окончился дракой. Хозяин говорит: ступай, ступай! И жернова мои больше не трогай. Чжихуан собрал инструменты, вышел за ворота, но тут вспомнил о чем-то, вернулся и сказал:

– Не хочешь мыть – не надо, но жернова это не твои. Не твои, ясно?

Хозяин даже лоб наморщил, но так ничего и не понял.

Чжихуан пошел прочь и у ворот гневно оглянулся:

– Понятно? Не твои это жернова!

– Неужто твои?

– И не мои. Отцовские.

Чжихуан хотел сказать, что камень для хозяйских жерновов когда-то выдолбил из породы его отец, стало быть, и жернова тоже его.

В другой раз какой-то человек из Шуанлун-гуна явился на каменоломню в слезах – дескать, родной дядюшка помер, денег на похороны нет, а хочется чин чином проводить покойника на тот свет, и вот бы Чжихуан уступил ему в долг камень для надгробия. Чжихуан пожалел беднягу, прикинул и говорит: зачем в долг? Бери так, провожай дядюшку на тот свет. Выбрал самый красивый камень с голубыми прожилками, вырезал из него надгробие, да еще взял веревку и помог тому человеку оттащить надгробие до самого Шуанлун-гуна. Каменоломня давно была в коллективной собственности. Фуча служил в продбригаде счетоводом – обнаружив, что Чжихуан просто так отдал какому-то шуанлунгунцу готовое надгробие, велел отыскать того человека и потребовать денег, да еще отчитал Чжихуана, дескать, нет у него права делать такие подарки. Они тогда вдрызг разругались, Чжихуан, почернев лицом, кричал:

– Надо же, выдумали! Я породу взрываю, я камни выламываю, я их обтесываю – при чем тут бригада?

Фуча ничего не оставалось, как оштрафовать его на трудоединицы.

Но Чжихуана не заботили трудоединицы – пусть штрафуют. Его заботили только камни, которые он выламывал, все остальное Чжихуан не считал по-настоящему своим, а раз оно не свое – чего о нем тревожиться? После развода женина родня оставила его почти без штанов, но он спокойно смотрел, как из дома выносят мебель и сундуки, даже чаю гостям заварил. Чжихуан жил в верхней части деревни, за домом на горе была большая бамбуковая роща. Весной бамбук разбегается корнями под землей, и толстенькие ростки могут проклюнуться у кого-нибудь в огороде, а могут и под кроватью, и в свинарнике. Деревенские считают так: на чьей земле вырос бамбук, тот ему и хозяин. Чжихуан это правило тоже знал, но иногда забывал. Однажды он возился у себя на огороде, ставил шпалеру для огурцов и тут увидел во дворе какого-то незнакомца – заметив хозяина, незнакомец перепугался и бросился бежать. Он не знал дороги и понесся прямиком к канаве – как Чжихуан ни кричал, незнакомец даже не оглянулся, бухнулся в канаву и по грудь увяз в грязи. Тут он заорал, и из-за пазухи у него вывалился большущий бамбуковый побег.

Он явно выкопал этот побег во дворе у Чжихуана. Но Чжихуан и бровью не повел, подбежал к канаве, вынул из-за пояса секач, срубил подвернувшееся под руку деревце, сунул один конец вору и вытащил его из канавы.

Глядя на секач в руке Чжихуана, вор совсем спал с лица и задрожал всем телом. Но когда понял, что Чжихуан не собирается его трогать, мелкими шажками засеменил к тропе.

– Эй, ты бамбук забыл, – окликнул его Чжихуан.

Воришка едва не упал.

– Бамбук свой возьмешь или мне оставишь? – и Чжихуан бросил ему бамбуковый побег.

Вор подобрал побег с земли, отупело поглядел на Чжихуана, но так и не понял, в чем подвох, поэтому со всех ног бросился бежать и скоро скрылся из виду. Чжихуан сначала веселился от того, какого он дал стрекача, но постепенно улыбка сползла с его лица, сменившись недоумением.

Деревенские подняли Чжихуана на смех: вора упустил – это ладно, но рубить дерево, чтобы вытащить подлеца из канавы! А самое смешное – побоялся, что вор уйдет с пустыми руками и всучил ему бамбук со своего огорода. Чжихуан эти пересуды пропускал мимо ушей, сидел в сторонке и молча курил.

△ Дорогу́ша (продолжение)

△ 宝气（续）

Расскажу еще немного о том, каким дорогушей был Чжихуан. Однажды я наблюдал, как он с помощниками строил небольшой склад для снабженческого кооператива. Когда последний кусок черепицы был уложен на место, откуда ни возьмись появился Бэньи и принялся оценивать качество выполненных работ: тут попинал, там похлопал, в конце концов вытянул физиономию и заявил, что основание у дома сложено неровно, да и раствора строители пожалели, за такую работу он всем вычтет трудоединицы.

Чжихуан заспорил: ты чего из себя строишь? Специалист херов! Я с камнем всю жизнь работаю – думаешь, не знаю, сколько нужно раствора?

– Кто из нас партсекретарь? – усмехнулся Бэньи. – Кто главнее – тверезый Чжихуан или партсекретарь Бэньи?

Видно, еще с того раза затаил на Чжихуана обиду.

Деревенские как могли старались уладить ссору, одни оттаскивали Чжихуана в сторону, другие заговаривали зубы Бэньи. Чжаоцин особенно рьяно крутился возле нашего партсекретаря, совал и совал ему свои папиросы, топтался у нужника, пока Бэньи ходил облегчиться. Потом топтался у ворот бойни, пока тот ходил на бойню. Наконец дождался, когда Бэньи с папиросой в зубах выйдет наружу, вслед за ним проинспектировал ряды огурцов и перцев, посаженных вдоль дороги, но партсекретарь наш за все время даже взглядом его не удостоил.

В кооперативе зазвонил колокол. Бэньи, радостно потирая руки, объявил:

– Ну, меня ждут у начальника Хуана, черепашьим мясом будут угощать!

Он даже не пытался скрыть своего воодушевления.

Не успел Бэньи отойти, как у новенького склада что-то загремело, причем загремело как-то неправильно. Деревенские прибежали доложить: беда, беда, Дорогуша стены ломает! Бэньи поначалу растерялся, но быстро взял себя в руки и поспешил на место – оказалось, Чжихуан в самом деле взбесился и долбит молотом каменный фундамент нового склада, ругаясь самыми последними словами.

Новая стена податлива, словно доуфу. Один камень уже наполовину вышел наружу, другой зашатался, со стены сыпалась крошка. А если выбить камни из фундамента, кирпичи разве удержатся? Рядом бегал старый Хуан из кооператива, тщетно пытаясь остановить Чжихуана. Увидев Бэньи, старый Хуан закричал:

– Это что же делается? Что делается? Новая стена, кто вас просил ломать? Вам своей работы не жалко, так хотя бы кирпичи пожалейте! К вашему сведению, один кирпич – это четыре фэня!

Бэньи прокашлялся, возвещая о своем прибытии.

Дорогуша не понял, что означает этот кашель, а может, не захотел понимать.

– Чжихуан, подлюка ты этакий!

Чжихуан глянул на него как на пустое место

– Ты чего дорогушу валяешь? – Бэньи покраснел до самой