Очень давно, когда ему было всего восемнадцать и он сидел вкабине грузовика, направлявшегося в Лос-Анджелес, Зак поклялся себе никогда неоглядываться назад и не думать о том, «что бы было, если бы». И вот сейчас,когда ему уже тридцать пять и он прошел огонь, воду и медные трубы, глядя наДжулию, Зак почувствовал, что поддается соблазну эту клятву нарушить. Вдыхаяаромат дорогого коньяка, он наблюдал за тем, как в камине уютно потрескивалиполенья, и думал, как сложилась бы его жизнь, если бы он встретил в молодоститакую вот Джулию Мэтисон. Смогла бы она спасти его от него самого, научитьпрощать, смягчить сердце и заполнить пустоту, образовавшуюся после того, как онпокинул родительский дом? Смогла бы она привнести в его жизнь какие-то иныецели, кроме тех, которые всегда определяли его существование, — больших денег,власти и всеобщего признания? Смогла бы женщина, подобная Джулии, дать ему впостели нечто более глубокое и продолжительное, чем чисто физиологическоеудовлетворение?

Но Зак быстро спохватился и, осознав всю беспочвенностьподобных размышлений, разозлился на собственную глупость. Ведь было совершеннопонятно, что ему просто негде было встретить такую девушку. Вплоть довосемнадцати лет он был окружен родственниками и слугами, одно присутствиекоторых служило напоминанием о его безусловном социальном превосходстве. Дочьпровинциального священника никоим образом не могла попасть в круг его общения.

Они не могли встретиться и в Голливуде. Но если бы дажетакое чудо произошло, что тогда? Сосредоточившись, Зак попытался представитьсебе такую ситуацию. Если бы ей даже каким-то образом удалось уцелеть в томразвращенном мире абсолютной беспринципности, ничем не сдерживаемого потворствасвоим желаниям и необузданного честолюбия, каковым являлся Голливуд, то обратилли бы он на нее внимание? Или ее бы полностью заслонили более красивые, броскиеи искушенные женщины? Если бы в один прекрасный день она появилась в егоконторе на Беверли Драйв и попросила о кинопробе, заметил ли бы он ее изящноочерченное лицо, фантастические глаза, гибкую фигуру? Или он бы проглядел всеэто потому, что ее красота не была эффектной, а фигура не напоминалапереполненные песочные часы? Если бы даже ей удалось побеседовать с ним втечение часа, как сегодня, то смог бы он тогда оценить ее ум, тонкое чувствоюмора и искренность? Или он бы просто выпроводил ее, потому что она не говорила«о деле»и не намекала на то, что не прочь лечь с ним в постель? А ведь в товремя это были практически единственные две вещи, которые его интересовали.

Продолжая вертеть в руках бокал с коньяком, Зак обдумывалответы на эти риторические вопросы, стараясь быть беспощадно честным с самимсобой. В конце концов он пришел к выводу, что все-таки заметил бы изящныечерты, нежную кожу и потрясающие глаза Джулии Мэтисон. Он совершенно заслуженносчитался тонким ценителем женской красоты и не проглядел бы интересную женщину,какой бы неординарной ни была ее внешность. Он обязательно бы заметил еепрямоту и искренность. Он, так же как и сегодня, был бы тронут ее добротой испособностью к состраданию. И все же, несмотря на все это, он не стал быпроводить кинопробы. Равно как и не стал бы советовать ей обратиться к хорошемуфотографу, который, Зак был в этом абсолютно уверен, мог уловить в ней тотособый шарм, что превратил бы ее в супермодель первой величины.

Вместо этого он бы наверняка выпроводил ее из своегокабинета, посоветовав вернуться домой к своему почти жениху, выйти за негозамуж, завести детей и стать добропорядочной матерью семейства. Потому что,несмотря на всю свою пресыщенность и бессердечие, он бы ни за что не простилсебе растления такого чистого и неиспорченного создания, как Джулия Мэтисон.

Но если бы она все-таки решила остаться в Голливуде,несмотря на все его советы? Стал бы он спать с ней? Нет.

Захотелось бы ему это сделать? Нет!

Хотел бы он, чтобы она жила с ним? Хотел бы видеть ее заобедом, ужином, ходить с ней в гости?

О Господи, конечно же, нет!

А почему?

Зак уже совершенно точно знал ответ, но все-таки решил ещераз взглянуть на нее, чтобы удостовериться в собственной правоте. Поджав подсебя ноги, Джулия уютно расположилась на диване, и отсветы пламени плясали наее блестящих волосах. Рассматривая красивый пейзаж, висящий над камином, онасидела немного боком и казалась такой же спокойной, безмятежной и невинной, какдевочка, поющая в церковном хоре во время рождественской службы. Именно поэтомуон бы никогда не связался с подобной женщиной до того, как попал в тюрьму, иименно поэтому он бы не хотел, чтобы она сейчас была рядом.

У них была не такая уж большая разница в возрасте — всегодевять лет, однако разница в их жизненном опыте была неизмеримо больше. Причембольшая часть из пережитого им вряд ли бы вызвала у Джулии восторг иливосхищение. На фоне ее юношеского оптимизма и идеализма Зак чувствовал себяочень старым и циничным.

Глядя на нее, такую прелестную и желанную даже в этомбесформенном свитере, он все сильнее хотел ее, и от этого казался себе ещеболее отвратительным. Впервые в жизни он думал о себе как о старом, грязномразвратнике.

С другой стороны, ей удалось рассмешить его, и Зак был оченьблагодарен ей за это. Допив коньяк, он слегка нагнулся вперед и, продолжаяперекатывать в ладонях уже пустой бокал, улыбался собственным мыслям. Вряд лион теперь сможет слушать футбольный репортаж и не вспоминать Джулию Мэтисон.

Внезапно Зак подумал о том, что она ни разу непоинтересовалась его прошлой жизнью и работой в кино. Он еще никогда невстречал человека, который сразу же после знакомства, пусть даже и не всегдаискренне, не объявлял бы его своим любимым актером, а после не засыпал бы егосугубо личными вопросами о его собственной жизни и жизни других звезд. Дажесамые жестокие и кровожадные подонки, которые окружали его в тюрьме, считалисвоим долгом сообщить, какие именно из его фильмов они любят больше всего.Подобное любопытство всегда раздражало его, но сейчас ему почему-то стало оченьдосадно оттого, что Джулия Мэтисон, похоже, никогда даже не слышала его имени.Наверное, в ее забытом Богом городишке не было кинотеатра. И за всю своюнедолгую тепличную жизнь она не видела ни одного кинофильма.

А может быть… Ну да, конечно!.. Она ходила только настерильные, целомудренные фильмы категории GI Его-то собственные картиныотносились к другой категории — PG, либо R — за нецензурную брань, насилие иобилие эротики. Зак вдруг с удивлением почувствовал, что испытывает нечто вродестыда. Окончательно раздосадованный, он подумал, что это лишний разподтверждает то, что он никогда бы не смог жить с подобной женщиной.

Он настолько погрузился в собственные мысли, что чуть неподпрыгнул, когда Джулия, нерешительно улыбнувшись, нарушила молчание:

— Ты не похож на человека, который получает удовольствие отсвоего первого праздничного ужина на свободе.