Телефонный звонок оборвал ее откровения. Ужас, появившийся вглазах Симочки, придал мне ту необходимую скорость, которая позволила опередитьхозяйку квартиры. Перед самым ее носом я схватила трубку и жадно прижала ее куху. Герман! Я сразу узнала его голос.

— Малышка, это опять я, — нежно сказал он. — Нам надопоговорить.

Симочка стояла, объятая ужасом. Но я не стала разоблачатьГермана, а передала трубку ей, прошептав:

— Поговори, я, так и быть, подожду. Она благодарно кивнула,нерешительно взяла трубку и… нажала на клавишу отключения.

— Почему ты не стала с ним говорить? — возмутилась я.

— Он мне звонит, — грустно сообщила Симочка. — Все времязвонит, но мне нечего ему сказать. Я его не люблю. У меня есть жених…

Ее прервал новый телефонный звонок. Симочка одними глазамипопросила меня не трогать телефон, но я не послушалась.

— Малыш, ты снова не хочешь меня слышать? — взволнованноспросил Герман. Симочка опять прервала разговор.

— Не надо, — попросила она. — Он сказал, что не вернется изМексики, если я не соглашусь стать его женой. А как я могу согласиться, если нелюблю его? К тому же Алиса моя подруга…

Я была изумлена:

— Зачем же ты голову ему вскружила? О чем ты думала, когдароман закручивала? Симочка понуро пожала плечами:

— Тогда все было не так… Тогда я еще не встретила своегожениха, тогда с Алисой еще дружна не была, даже не подозревала о еесуществовании. Мы с Германом случайно встретились в Мексике. Там жизнь похожана сказку. Я не знала, что он женат, и вообще, мне показалось… — Она вздохнула:

— Но все прошло, прошло, а Герман не хочет с этим смириться.Я прозрела:

— Значит, эту квартиру Герман купил только из-за тебя? Чтобыбыть поближе? Симочка снова вздохнула:

— Да, и сделал глупость. Когда я увидела, какая добрая ихорошая у него жена… Сразу поняла… Это так некрасиво… Наши с ним отношения… Стех пор пытаюсь порвать, но Герман не унимается. Уже не знаю, что делать, япохудела, извелась… Соня, ты ведь не скажешь Алисе? Честное слово, я с ума сойду!Даже не знаю, как после такого предательства смотреть ей в глаза. Она же, какребенок. Ой, Соня, не могу!

И Симочка заплакала.

— Ничего Алисе не скажу, — успокоила я ее. — За эти днистолько всяких секретов узнала, что Алисе их не переварить. Рассказывать начну,бедняжка точно сойдет с ума. У самой уже голова идет кругом.

Симочка роняла слезы, глядя на меня с благодарностью инадеждой.

— Соня, а мне как быть? — спросила она. — Я уже квартирусобралась менять.

— Даже так?

Она с жаром воскликнула:

— Соня, клянусь, мне чужого не надо! Германа я не люблю.Сама же видела, я с ним даже разговаривать не хочу.

И видела, и слышала. Бесспорно, она не лгала, я же зашла втупик. Если Симочка говорит правду, то кто же тогда травит Алису?

Алисы дома не оказалось. Растерянная, я уселась в холле, наее стильный диванчик, и призадумалась.

«Кто травит Алису? И, главное, как?» — эти вопросы не давалимне покоя.

Круг друзей и знакомых ограничен. Все на виду, и всех ятщательно перебрала. Лишь Герман и Марго остались.

«Марго? — с сомнением подумала я. — Зачем? Не вижу мотива.Тогда Герман? Он один остается».

По спине пробежал холодок. Герман травит Алису, чтобыжениться на Симочке? Ужас какой! Нет, я, конечно, слышала о подобном, но чтобывот так, самой, нос к носу столкнуться с женоубийцей!

«Но как? Как он ее травит? Он в Мексике, Алиса вПетербурге…» — я почувствовала растерянность.

С отравлением ясно лишь одно, смогла все же констатироватья: яд не в еде. Мы с Алиской одними йогуртами уже питаемся. Да и как Германумудрился бы еду отравить?

Я перебрала все известные мне способы отравлений, но так нина каком из них и не смогла остановиться.

«Квартира, — осенило наконец меня. — Ее нужно бы еще разтщательно осмотреть. Возможно, Герман подложил какое-то отравляющее вещество.Летучее. Оно постепенно притравливает Алису, а убийца отсиживается себе вМексике. Дожидается результата. Кстати, я в последнее время тоже чувствую себяневажно… И какие-то странные здесь мне снятся сны…»

Из оранжереи спустилась Марго, держа в руках цветочныеконтейнеры. Грустно сообщила:

— Последние крошки додохли. Только эти вот красавчики иостались. Но зато как пышно они расцвели. Алиска приказала их в спальнюпоставить.

Марго протянула мне ящичек с бархатными фиалочкамизавораживающе-необычного черного цвета. Я потянулась к ним носом, но тут же сотвращением отпрянула.

— Фу, гадость какая! Как же их в спальню ставить? Алиса иххоть нюхала? От них же падалью несет.

Марго удивилась:

— Да ну? А мне кажется, розой пахнут. И жасмином. И сиренью.И гиацинтом.

— Какой розой? — возмутилась я. — Каким жасмином? Запахразложившейся плоти. Не удивлюсь, если эти невинные цветочки окажутсяхищниками.

— Да, да, — оживилась Марго, — я заметила: в оранжерееисчезли мухи и комары. Это меня заинтересовало:

— Да? Ну тогда и в самом деле отнеси их в спальню. Комарыночью прям-таки лютуют. Так и быть, отнеси в спальню, только от моей кроватиподальше поставь Кстати, а куда делась Алиса?

Марго немедленно принялась ругаться.

— Слышать про нее не хочу! — закричала она. — Бледная! Кругипод глазами! Еле ноги таскает, а по магазинам шляться силы нашла.

Меня захлестнула обида:

«Что же это она меня с собой не взяла? Впрочем, и я уже еленоги таскаю. И кружится голова. И сухость во рту. Не до магазинов…»

Словно услышав мои мысли. Марго сказала:

— Чайку пойти выпить, что ли? Вроде не ела соленого ничего,а все пью и пью. Сухость во рту такая. И Алиска пьет как сумасшедшая. Нет,освятить нужно квартиру. Сделано здесь! Сде-ла-но. Хвороба от нее у меня, отквартиры этой. Завтра же пойду к попу.

Я слушала Марго, не очень понимая, о чем это она. Как-тостранно кружилась голова, и перед глазами скакали черные точки.

— Маргуша, убери эти удушливые цветочки, — попросила я. —Дурно мне от них.

Я ткнулась носом в фиалку, проверяя, не ошиблась ли, невозвела ли напраслину на не повинные ни в чем растения. К точкам тут жеприбавились мухи с серебряными крылышками. И звездочки.