— Единственное, что мне нужно, это сон, — сердитоответила Паскаль. С утра она чувствовала такую слабость, что едва дождаласьобеда, и теперь собиралась снова лечь. Джон не стал спорить и, укрыв ееодеялом, спустился вниз.

Паскаль проспала до пяти часов. Когда Эрик, Роберт и Гвенвернулись после прогулки па яхте, Диана загорала в шезлонге па лужайке переддомом, а Джон уехал в ближайший отель, чтобы отправить факс в Нью-Йорк.

— Ну, как покатались? — спросила Диана и, поглядевна Эрика, неожиданно улыбнулась. Вес это время она думала о нем и о том, чтосказала ей накануне Гвен. Диана все еще сердилась па мужа, по теперь ей былогораздо легче представить себе, что когда-нибудь ее обида уляжется, больуспокоится и она сможет его простить. Вспоминала Диана и о долгих счастливыхгодах с Эриком, его внимание и заботу, перебирала в уме все черты характераЭрика, которые когда-то так ей нравились. Диана много думала о том, чтослучилось, и, как ей казалось, нашла ответ. Интрижка с Куклой Барби былаотчаянной попыткой Эрика продлить уходящую молодость, и Диана все чаще думала,что не должна судить его за это слишком строго.

Эрик тоже посмотрел на жену и невольно замер. Впервые замного, много дней, кроме отчуждения и боли, он увидел в ее глазахобнадеживающий свет.

— Неплохо. Жаль только, тебя не было с нами, —выдавил он наконец и двинулся по дорожке в дом. Но когда Эрик проходил мимошезлонга, Диана неожиданно пошевелилась и села, вопросительно глядя на него, ион остановился, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. — Мне действительноочень тебя недоставало, — проговорил он, провожая взглядом Роберта и Гвен,которые прошли вперед и скрылись в доме. — Пока мы катались на яхте, ямного думал…

— Я тоже, — ответила Диана. Она не уточнила о чем,но Эрик почувствовал, что лед между ними начал таять.

Мне действительно хочется поскорее во всем этомразобраться! — горячо заговорил он. — Я знаю, что поступил поотношению к тебе просто подло, и с моей стороны было бы глупо рассчитывать, чтоты будешь доверять мне, как раньше. И все-таки мне бы хотелось надеяться, что когда-нибудьты простишь меня!

— Мне тоже хотелось бы на это надеяться, — снадеждой сказала Диана. Их друзья несколько раз разговаривали с ними обоими, нослова Гвен запали ей в душу глубже остальных — должно быть, потому что за нимистоял ее собственный горький опыт, тяжесть совершенной ошибки. Дианапочувствовала, что Гвен все еще чувствует свою вину и страдает. — Ладно,там будет видно, — сказала она, и это было все, что она могла обещать емуна данный момент.

Но когда ближе к вечеру они отправились к себе в спальню,Диана вдруг почувствовала, что ее шаг снова стал легким и упругим, а когда Эриксказал что-то смешное, она неожиданно улыбнулась.

— Хочешь, поужинаем сегодня в ресторане? —предложил Эрик, и Диана, немного подумав, кивнула.

— А как насчет остальных? — спросила она. —Мы их тоже пригласим?

На этот раз задумался Эрик.

— Нет, — сказал он решительно. — Только ты ия. Остальных мы пригласим в другой раз.

Он испытывал огромное облегчение оттого, что Диана сноваразговаривает с ним, почти как раньше. Что-то изменилось, но Эрик никак не .могпонять — что, а главное — почему!

А Роберт и Гвен тоже решили отправиться вечером в Сен-Тропе.Нагулявшись по улицам, они зашли в свое излюбленное кафе и, взяв столик в углу,заказали бутылку вина и несколько морских блюд. Как обычно, они много шутили исмеялись, когда Роберт вдруг схватил Гвен за руку.

— Знаешь что, давай вернемся домой, — вдругпроговорил он взволнованно.

— Что случилось? Тебе нехорошо?! — Гвен даже испугалась— такими неожиданными были его слова. Но Роберт выглядел вполне счастливым, иона успокоилась. Уплатив по счету, они сели в «букашку» и поехали на виллу.

В доме было тихо и пусто. Диана и Эрик еще не вернулись,Джон и Паскаль легли необычно рано, и, пробираясь на цыпочках по коридору,Роберт и Гвен шептались и хихикали, как школьники.

У дверей ее спальни Роберт поцеловал Гвен, и она пожелалаему спокойной ночи, но он не торопился уходить. Поглядев на нее, Роберт вдругпочувствовал себя, как подросток на первом свидании.

— Я хотел спросить… — запинаясь, проговорил он. —Может быть, мне… Не хотела бы ты спать сегодня в моей комнате, Гвен? —сказал Роберт и покраснел.

— Я бы очень этого хотела, — ответила она. Это былочень важный момент, к которому они шли долго и с большой осторожностью. Ничтоне заставляло их спешить, ничто не вынуждало идти дальше, чем каждому из нихказалось допустимым и возможным, но сегодня все вдруг изменилось. Робертнеожиданно почувствовал, что они оба готовы сделать решительный шаг. Впоследние два дня он почти не думал об Энн, вернее — думал, но по-другому.Позавчера ему приснился сон, в котором Энн смеялась и махала ему рукой, словнопрощалась. Нет, она как будто отпускала его, и когда Энн поцеловала его во снеи, повернувшись, стала удаляться, он испытал неожиданное облегчение. Когда онпроснулся, его подушка была мокра от слез, но это были светлые и легкие слезы.Почему-то Роберт был уверен, что теперь все будет хорошо. Он даже рассказал обэтом сне Гвен, но она ничего не сказала, да и что она могла сказать? Ведь этокасалось только его и Энн, но Роберт считал иначе. Он знал, что это имеет самоепрямое отношение и Гвен тоже. В спальне Роберт зажег ночник на столике укровати. Рядом с ночником стоял портрет Энн, и Гвен почувствовала, как у неезащемило сердце. Должно быть, Роберту было очень нелегко остаться одному послетого, как столько лет рядом с ним был любимый человек. И сначала ондействительно страдал, страдал каждый день и каждый час, но, когда боль утихла,Роберт понял, что у него остались его дети и его воспоминания. А теперь у негобыла еще и Гвен, и он чувствовал себя счастливым.

Несколько секунд Роберт стоял неподвижно и смотрел на нее.Он как будто уже сейчас смаковал то, что им предстояло. Потом он протянул руки,Гвен шагнула ему навстречу и оказалась в его объятиях.

— Я люблю тебя, Роберт, — прошептала она. —Все будет хорошо, вот увидишь…

В ответ Роберт кивнул и поцеловал ее в губы. В его глазахстояли слезы — в эти мгновения он в последний раз прощался с Энн и говорил«здравствуй» своей любви. Потом страсть захлестнула обоих пенной волной,поцелуи сделались жаркими, требовательными, и спустя несколько секунд оба ужележали на кровати. Роберт несколько раз видел Гвен в купальнике, и ему казалось— он хорошо знает ее тело, однако то, что открылось ему сейчас, поразило егосвоей красотой и совершенством. Но даже это было не главным. В первую очередьему нужно было не ее тело, а сердце, и именно его она протягивала ему сейчас нараскрытых ладонях.

Потом они долго лежали неподвижно, не в силах разомкнутьобъятия. Наконец Гвен пошевелилась и, поглядев на него, улыбнулась.

— Я так счастлива, Роберт! — сказала она, и онприжал ее к себе еще крепче, не в силах найти подходящие слова для ответа. Нослова были не нужны. И он, и она знали: их любовь — это величайший дар дляобоих.