Сварог давно уже слушал внимательно и цепко, позабыв киватьи поддакивать, нехорошо сузив глаза. Она не врала, ни словечка не врала…

– Оклемалась я только у себя в спальне, – продолжаладевчонка охотно. – И поняла, насколько влипла. Невинности, конечно, жалко,ну да все равно с ней расставаться бы пришлось… Хуже другое. Вы, наверное,государь, и не знаете, но в нашей державе испокон веков бытует такое мнение,что ничего доброго из зеркала выйти не может. Даже поговорка такая есть: «Чтобк тебе ночью из зеркала гости нагрянули!», и поговорки есть вроде «Хуже, чем иззеркала вылезший…». Откуда это пошло и на чем основано, я не знаю, только смалолетства помню, как пастухи рассказывали страшные сказки про зеркала,зазеркальные омерзительные страны, про чудовищ, что оттуда вылазят, кровь пьюти порчу наводят… И вот – нате вам! Оказалось, что выходить мне замуж за самогонатурального зеркальщика! И не знаю, как до утра досидела, оба зеркала у себя вспальне завесила, чтобы ненароком не вылезли… На рассвете осторожненькопосоветовалась со старым Грегуром – он у отца был вместо оруженосца, а потом,по дряхлости, за дворецкого, в молодости поездил по свету, даже на Сильванебывал, видывал виды… Он мне и сказал твердо: барышня, не связывайся! Душупогубишь! Ничего, мол, доброго из зеркал выйти не может…

– И тогда… – сказал Сварог.

– И тогда я ему написала, что разрываю обручение – хоть онои с записью…

– Как это? – искренне не понял Сварог.

– Так у нас заведено, государь. Есть просто обручение, егоеще можно отменить, совсем даже легко, но после простого обручения происходитдругое, уже серьезнее, с клятвенной записью в шнурованной книге королевскогонотариуса нашей губернии, и вот оно-то имеет почти такую же силу, как законныйбрак, отказаться от него по простому капризу никак нельзя. И глэрд, икоролевский пристав тебя заставят, как миленькую, и будут правы по закону.Вообще-то, правило полезное, оно для того и придумано, чтобы к браку относилисьсерьезно и никому не было кривды… только в таких вот случаях, вроде моего,оборачивается скверной стороной. Потому я вместе с письмом глэрду отослала ипрошение вашей королевской милости – написала, что у меня есть веские причиныидти против установлений, что жених мой, как и его дядя, – завзятыйчернокнижник, и в семью к ним я ни за что не пойду… Только от вас пришло распоряжениеоставить все по-прежнему… Так и написано: «Оставить в прежнем состоянии». Иваша подпись. Хотите, покажу? Вот оно у меня, в холстинку завернуто…

Обнаружив свою несомненную подпись на листке бумаги с Малойкоролевской печатью, пришпиленном к прошению с помощью засургученной булавки,Сварог смущенно опустил глаза. Сказал виновато:

– Я же говорил – секретари подносили вороха бумаг… Скореевсего, я твоего прошения и не видел вовсе, а видел сделанный писцами экстрактна две строчки, с пометкой заведующего канцелярией. Согласуясь с этой пометкой,я и подмахнул…

– Как же так можно, ваше величество…

Сварог поерзал на шатком стуле. Не стоило посвящать ее взапутанные дебри бюрократии, причудливые странствия бумаг, резолюций и пометок,способных надолго ошарашить человека неподготовленного…

– На другой день прискакал королевский пристав, то естьваш, – сказала девушка. – Вся округа знает, что он у глэрда на полномсодержании, с потрохами, душой и телом… Велел мне нынче же готовиться ксвадьбе. Я так понимаю, жених мой проболтался дяде. Убить меня они опасались,вот и решили быстренько устроить свадьбу, чтоб обезопаситься на будущее. Понашим законам, будет вам известно, супруги друг против друга свидетельствоватьне могут, их показания изначально в расчет не принимаются… Я, конечно,взвилась, у меня кровь отцовская, буйная. А его, должно быть, крепеньконастропалили, чтобы без меня не возвращался. Врезал мне по шее – до сих порбольно, – обозвал непристойным словом и заорал, чтобы я собиралась в триминуты, иначе он меня за волосы притащит… Он даже и не дворянин вовсе, изградских обывателей выслужился… Мои вассалы его сгоряча приложили пастушьимпосохом по темечку – всего-то разок, зато на совесть, он и не дрыгался почти,душа вылетела, как пробка из бутылки… И ничего мне больше не оставалось, кромекак поднимать мятеж… Одна была надежда – что на суде вашей милости все жедадут объясниться, а там – как знать…

Сварог грустно покривил губы. Конечно, мятежников,объявивших рокош по всем правилам, не полагается вешать на месте, их непременнодолжен судить Высокий Суд Королевской Скамьи… если выживут при штурме. Десятьпротив одного за то, что успевшая принять водочки гвардия, разгоряченная боевымазартом и разъяренная неизбежными потерями, с ходу порубила бы в капусту всех,до кого смогла бы дотянуться клинками, как оно частенько и случается. В общем,глэрд Рейт рассчитал все почти безошибочно, и шансы выиграть у него были:Сварог мог и не поехать к замку. А глэрд мог лично принять участие в штурме –он же сюзерен здешних мест, это, в конце концов, его обязанность – и уж нашелбы случай дотянуться до девчонки, даже уцелей она при штурме… Неглупо.

– Собирайся, – решительно сказал он, вставая. –Побеседую я по душам с твоим глэрдом, так, что надолго запомнит…

…В сводчатом подвале, расположенном значительно ниже уровняземли, было душно и темно – на стене, воткнутый в ржавую железную державку,чадил и потрескивал одинокий смоляной факел. Здоровенный одноглазый субъектсамого неприятного облика, стоя лицом к присутствующим, ворочал железныепрутья, раскалявшиеся на углях в продолговатом железном же ящике, стольневозмутимо и буднично, словно готовил шашлык, а не пытошные орудия. Из одеждына нем имелась лишь короткая кожаная юбка. Его подручный, столь же здоровенныйи неприятный – вот только у этого оба глаза были целы, – громко ругалтретьего, должно быть, самого младшего по должности:

– Ты что принес, орясина? Тебя за чем посылали? – Онвстряхнул лязгнувший мешочек. – Подноготные гвозди тоненькие, как бабскиешпильки, они ж на самом виду лежат, под клещами для откусывания яиц… А ты мнечто приволок? Гвозди для забивания в задницу. Думать надо, иначе всю жизнь таки будешь гвозди мастерам подавать… Посмотри на постояльца, дубина! Жирноватпостоялец, в такой заднице любой гвоздь увязнет, такому первым делом нужно подногти заколотить, еще до того, как железом погрели… Паш-шел! Чтобы вихрем мнепринес подноготные! Да смотри, клещи не перепутай! Как они выглядят, которымияйца откусывают?

– Оне широкие… – робко отозвался подручный.

– Хоть чего-то в башке задержалось! Правильно, золотце! Вотпод ними и лежит мешочек с подноготниками… Бегом, чтоб подошвы горели!

Подручный, гремя гвоздями в мешочке, ошалело выскочил внизенькую дверцу. Сварог, сидевший на низкой неструганой лавке, обеими рукамиослабил застежки кружевного воротника. Глянул в сторону – там, надежнопривязанный к вбитым в кирпичную кладку железным костылям, с кляпом во ртупомещался глэрд Рейт, не обремененный одеждой вовсе. Судя по его белому лицу,текущим вперемешку со струйками пота слезам, гримасам и выкаченным из орбитглазам, устремленным на раскалявшиеся понемногу прутья, благородному господинубыло немного не по себе. Однако Сварог не чувствовал к нему ни малейшей жалости– и, откровенно говоря, ничуть не тяготился здешней обстановкой. Одно из техжитейских дел, коими королям, увы, приходится порою заниматься…