Брат Фергас, вовсе не настроенный разрушать столь успешнопротекавшее дознание, уперся в него тяжелым взглядом и молчал, явно несобираясь выступать в роли адвоката.

– Интересно, откуда мне знать, правду вы говорите или опятьврете по своему подлому обыкновению? – спросил Сварог хмуро. – Тебя,мерзавца, спасет лишь полная откровенность. Как только начнешь врать иливилять…

– Ваше величество! – истово воскликнул Рейт. –Располагайте мною, умоляю!

Сделав вид, что пребывает в задумчивости, Сварог старательнонахмурился, подперев чело рукой, потом поднял голову и громко распорядился:

– Эй, кто-нибудь! Отвяжите его и дайте какую-нибудь дерюгу,чтобы не оскорблял нашего королевского взора столь отвратным видом. Толькосначала хорошенько вытрите его чем-нибудь, чтобы я мог свободно вздохнуть…

Он был доволен собой – изъяснялся в добротном стиле техсамых рыцарских романов, к которым пристрастилась Мара, а сам он их лишьпролистывал перед сном, чтобы заснуть наверняка.

Палач с помощниками отвязали благородного глэрда, привычнооблили его водой из бадейки, обтерли ветошью, накинули на плечи какую-то дрануюхолстину и, подчиняясь жесту Сварога, выпихнули в соседнее помещение.

– Садитесь уж, – сказал Сварог, указывая на широкуюлавку. Однако глэрд шарахнулся от предлагаемой мебели, как черт от ладана.Присмотревшись, Сварог понял причину: снабженная воротами и кольцами скамьябыла явно предназначена для следственных действий вроде растягивания. Дрожа,кутаясь в рванину, глэрд отодвинулся в уголок, подальше от длинных щипцов,воронок и прочих интересных приспособлений, уселся там на корточки, легонькопостукивая зубами. Сварог, не чинясь, уселся на помянутую скамью. Там жепоместились Баглю с монахом, а главный палач встал над допрашиваемым, хмуропояснив:

– Оне иной раз норовят башку об стену разбить, чтоб, значит,ноги сделать от правосудия…

– Ну что вы, друг мой, – сказал Сварог почтивесело. – Наш благородный глэрд, я уверен, любит жизнь во всех ее приятныхпроявлениях и ни за что не станет добровольно ее укорачивать… Но вы все равностойте, где стоите. В самом деле, мало ли… Итак?

– Я их не звал! – сообщил Рейт, ежась. – Отроду незанимался чернокнижьем, и в замке у меня вы ничего подобного не найдете!

– Мы и не нашли, – сказал Сварог. – Вот только уменя есть подозрение, что это еще более запутывает дело…

– Ну что вы, государь! Все просто! Вернее, это теперькажется простым и привычным, а сначала я испугался насмерть… вернее, неиспугался, а удивился, потому что тогда, два года назад, они не самипоказались, начали подбрасывать золото… Зеркало висело в замке с незапамятныхвремен, и никогда за ним не замечалось никакой чертовщины…

Сопя и хлюпая, стеная и ежась, он попытался было углубитьсяв исторические изыскания, повествуя о заслугах своих предков и себя лично передпредшествующими гланскими королями, но Сварог эти поползновения пресекмоментально и безжалостно, прикрикнув ледяным тоном:

– Предками тут не заслонишься. А передо мной у тебя заслугнет, одни прегрешения. Без лирики мне, а то сюда уложу! – похлопал онладонью по пытошной скамье. – И подрасти помогу, а то что-то ты у наскоротковат…

Под чадящим факелом бесшумно примостился писец, нацелилкарандаш на бумагу с ловкостью человека, привыкшего споро работать и в стольнепритязательных условиях. Тяжко вздыхая, глэрд Рейт стал описывать историюсвоего морального падения, попутно предаваясь самобичеванию и выдавая всех,кого только мог вспомнить и припутать.

Как многое в нашей жизни, эти события развернулисьсовершенно неожиданно. В одно прекрасное утро озадаченный дворецкий сообщилхозяину, что с большим фамильным зеркалом в «доспешной зале» происходиткакая-то чертовщина. Прибыв на место происшествия, хозяин собственными глазамиубедился, что сказано, пожалуй, слишком мягко. Зеркало, как ему испокон веков иполагалось, исправно отражало все одушевленные существа и все неодушевленныепредметы – вот только на той стороне лежал у самой рамы желтый предмет размеромс кулак, которого на этой стороне не было. Здесь его не было, а там он был.

Призванные в качестве независимых свидетелей племянникглэрда и двое доверенных слуг с ходу констатировали, что ни хозяину замка, нидворецкому вовсе не чудится, – желтый предмет, словно бы металлический, аформой больше всего напоминающий полушарие, и в самом деле лежит на той сторонепри полном отсутствии его аналога на этой.

Воцарилось тягостное недоумение. Все гипотезы, на какиетолько хватало взбудораженной фантазии, не поддавались проверкеэкспериментальным путем, поскольку никто представления не имел, как попасть вЗазеркалье. Очень быстро сами собой на ум пришли древние легенды и жуткиероссказни о неведомых зазеркальных обитателях и их несомненной связи с тем,кого негоже поминать к ночи, – да и средь белого дня произносить этоимечко неуютно.

Племянник, как человек юный и вольнодумный, стоял на том,что из зеркала вовсе не обязательно приходят одни напасти, – есть илегенды прямо противоположные, хотя их гораздо меньше. Дворецкий, как человекстарого закала, видел тут в первую очередь происки нечистого. Глэрд колебалсямеж двумя крайностями, а слуг, в общем, особо и не привлекали к дискуссии.

В конце концов послали в деревню за Кривым Маком –старикашкой вредным, хвастливым и пьющим, но все-таки обладавшим кое-какиминесомненными способностями колдуна и чертозная, в чем давно убедилось поколениятри крестьян, да и благородных дворян. Прибыв на место, Мак первым делом сожралбараний бок и насосался глэрдова лучшего пива от пуза, долго чванился ирасписывал свои подвиги, потом все же взялся за дело, побуждаемый частью звономзолота под носом, частью угрозами стереть в порошок и подвести под стародавнюю,но до сих пор официально не отмененную статью закона «о предерзостных ведунах».Мак завонял весь первый этаж, сжигая какие-то сушеные корешки и зелья,изрисовал дубовый паркет углем и мелом, забодал всех громкими невразумительнымизаклинаниями, но все же в итоге твердо заверил, что никакой нечистой силы онтут не зрит. Не зрит, и все тут, хоть ты тресни. Посовещавшись, ему поверили –субъект, конечно, был своеобразный, но, по устоявшемуся мнению всей округи,дело свое знал и профессиональной репутацией дорожил. Страхи рассеялись,недоумение осталось.

На другой день, утречком, благодаря налаженной дворецкимсети внутризамкового стукачества, был вовремя изобличен и задержан один из двухпосвященных слуг, пытавшийся покинуть замок с тем самым желтым предметом вкармане. После парочки затрещин и угрозы без всякого суда сгноить в подземельеон признался, что на рассвете обнаружил эту штуку уже на этой стороне ибеззастенчиво прибрал к рукам, потому что по весу эта загадочная хреновинабольше всего напоминала то ли золоченый свинец, то ли золото.

Слугу заперли в подвал и снова послали за Маком, приказавподать из кухни пиво и бараний бок. Часа два провозившись с загадочнойнаходкой, начадив и нашумев не меньше, чем в прошлый раз, Кривой не обнаружилсвязи ни с черной магией, ни с нечистой силой. Тогда глэрд, севши на коня ипоскакавши в столицу – а столица та была недалеко от села, – явился кзнакомому ювелиру, которого знал давно и мог на него полагаться.