– Можешь не продолжать, – прохрипел он, – я знаю – чтоиначе. Что еще тебе нужно?

– Я не хочу тебя убивать.

– Что-то непохоже… Ладно, слушаю тебя. Ты собираешьсяменя завербовать? Тогда не нужно прибегать к такому инквизиторскому способу…

– Я не работаю на госструктуры. Я не имею никакогоотношения ни к ментам, ни тем более к ФСБ. Он скрипнул зубами и дернулся. Явзвела курок.

– Я же сказала, поговорим спокойно. Я такой же вольныйстрелок, как и ты, и у меня тоже есть заказ. Мой заказ – это вы. Ты долженповерить мне, иначе я отстрелю тебе яйца. Я успею это сделать, как ты думаешь?

– Я тебе не верю. – Он действительно не верил мне, носделать ничего не мог.

– Помнишь летнее убийство в Москве? В квартире у этогополудохлого наркомана вы не нашли то, что нужно было найти. – Я шла ва-банк,другого выхода у меня не было, я должна была приручить оставшегося в живыхфотографа-любителя. – А у него была очень важная улика, которая может отправитьза решетку лет этак на десять очень больших людей. Очень больших. Кроме того,вы наследили…

– Ты блефуешь, Сирии не мог наследить – Вас видели,когда вы уходили через крышу соседнего подъезда. Все ведь так и было, правда?Так вот, человек, который случайно увидел вас, составил очень точное описаниеСирина. Тебя тоже, но главное – Сирии. Найти его – дело техники. Если несейчас, то через месяц. Рано или поздно на него бы вышли. А уж он потянул бысвоего друга, того, кто звонил. А люди, которые сделали заказ, не могут такрисковать.

Он недоверчиво смотрел на меня – сверху вниз.

– Что-то ты много знаешь для простого исполнителя, тебене кажется?

– Я не простой исполнитель, но это неважно. И потом, ятак же умею сопоставлять какие-то вещи – так же, как и ты, – польстила я Власу.– Теперь ты мне веришь?

– Тогда почему ты сразу не убила меня? – спросил Влас.

– Действительно, почему? – Я провела пистолетом по низуего живота, очень нежно. – Я не хочу тебя убивать, потому что мне хотелось быпожить с тобой. Мне нравится, как ты занимаешься любовью. – В этом я несоврала. – Ну, как тебе этот аргумент?

– Звучит вдохновляюще, но малоубедительно. – Он не былдураком, этот парень, нужно отдать ему должное.

– Хорошо, это один из аргументов, может быть, не самыйосновной. – А теперь осторожно, Ева, если ты будешь убедительна, если онповерит тебе, значит, ты можешь играть в эти игры на равных с кем угодно.Только не зарывайся. – Я решила выйти из игры. У меня есть достаточно денег,чтобы уехать. Кругленькую сумму я получу за Сирина – этого будет вполнедостаточно, чтобы безбедно устроиться где-нибудь в более подходящем для женщиныклимате. Но мне нужен компаньон – вдвоем веселее и безопаснее, ты не находишь?

– Веселее – это уж точно, – хмыкнул Влас, – с тобойпросто обхохочешься. Жаль только, что Сирин этого не оценил.

– Сирии получил свое. Ты тоже приговорен, как и каждый,кто занимается нашим бизнесом, рано или поздно тебе прострелят башку. В твоемслучае – это скорее рано. Не забывай, ты тоже заказан. И если это сделаю не я,то сделает кто-то другой, гораздо менее сентиментальный.

Он наконец-то отлепился от меня, осторожно, боясьпотревожить чуткое дуло пистолета; сел и взглянул заинтересованно – но не какна женщину, а как на возможного очередного подельника.

– И что ты предлагаешь?

– Мы уедем вдвоем, а для начала сложим капиталы. Кактебе такая мысль? Он задумался.

– Я не знаю, кто ты. Зачем мне нужен кот в мешке, дажеесли это породистый кот, который стоит кучу денег… Это слишком большой риск. Авдруг ты шлепнешь меня после очередной ночи любви – и тогда плакали мои денежкивместе с буйной головой.

– Я тоже не знаю, кто ты. И тоже рискую. С тем жеуспехом и ты можешь перерезать мне горло – от уха до уха.

– Такое золотое горло – никогда, – он продолжил свойплотский, полный намеков флирт на фоне еще не окоченевшего трупа. – Разве чтопоискать какой-нибудь другой, более изысканный способ…

– Видишь, мы с тобой в равной ситуации.

– Почему я должен тебе верить?

– Потому что я верю тебе. – Я наконец-то решилась, яположила пистолет перед ним, искушая: так кладут коробок спичек перед не в мерулюбопытными детьми..

Он молчал. Он не потянулся за оружием, хотя онособлазнительно поблескивало, и молчал.

– У меня есть друзья в Италии. В маленьком занюханномгородишке Реджоди-Калабрия. Это самый юг, Мессинский пролив, там неплохо, иСредиземное море выглядит очень ничего…

"Ну, ты и гадина, – вылез Иван, – я сколько разрассказывал тебе об этой дыре, куда всегда хотел попасть, мне нравились такиеназвания… Но это вовсе не значит, что ты должна тянуть в местечко, которое яоблюбовал для себя на физической карте мира, всякую шваль”.

"Заткнись и не мешай, – первый раз пресекла я Ивана. –Для вас же стараюсь…"

"Не для меня, а для этого козлищи Нимотси… Но я тожехотел бы быть пристреленным, чтобы за меня решились отомстить. Благословляю,дитя мое, и отдаю тебе на откуп юг Италии…"

– Звучит заманчиво, – протянул Влас.

– Они нам помогут. И потом, ты именно тот мужик,который мне нужен. Я имею в виду постель.

Это было сказано цинично, но убедило его больше, чем любойромантический треп. “Побольше цинизма, люди это любят” – лишний раз убедилась яв правоте литературного афоризма.

– Я согласен, – наконец решился он. – Когда будемпаковать чемоданы?

– Все будет зависеть от того, знаешь ли ты телефон, покоторому должен звонить Сирин после заказа. Я имею в виду этот последний заказ.

Я чувствовала, как по спине ручьем стекают струйки пота, ябыла мокрой как мышь, последние десять минут дались мне нелегко; меняподташнивало от близости трупа, и больше всего хотелось с бабским отчаяннымвоплем выскочить из квартиры: это было опасное чувство – заблудившийся вхитросплетениях желудка страх вот-вот найдет выход, прорвется наружу, какраненый, но сильный зверь, и разрушит хлипкие загоны моих логическихпостроений… Усилием воли я сосредоточилась на Власе, который пристальноразглядывал меня – во взгляде сквозило уважение и что-то еще: он отчаяннопытался влезть в мою черепную коробку и, наверное, сожалел, что ее нельзявскрыть таким же радикальным способом, каким была вскрыта голова Сирина.

– А если я не знаю телефон – это что-то меняет? –сказал Влас, осторожно подбирая слова.

– В общем, ничего не меняет. Нам придется убрать этоговашего Грека и не получить за это ни копейки. Так сказать, благотворительнаяакция.

– А зачем тогда вообще убивать, если уж мы решили выйтииз дела? Зачем лишний риск?