– Между прочим, у Алистера были точь-в-точь такиеглаза, – как бы о чем-то нестоящем, вскользь обмолвилась Джессика, но отМарины не укрылось, что ее рука, затянутая в багряную замшевую перчатку (в тонпрелестной амазонке!), нервно вцепилась в гриву лошади.

В очередной раз за этот день Марина готова была стукнутьсебя по лбу. Господи ты мой боженька! Ну надо же было ей уродиться такойзабудькой?

Заспала, начисто заспала, поглощенная вчерашними событиями,разговор с Джессикой о ребенке Флоры! А та ведь только об этом и думает!

– Ну, у Джаспера тоже голубые глаза, так что вполне можетбыть… – осторожно сказала она, мысленно крикнув «кыш!» совершенно никчемушному,просто-таки бредовому предположению о том, что если бы она все-такизабеременела от Десмонда, то у их дитяти тоже были бы голубые глаза.

– Может быть, да, может быть, – рассеянно отозваласьДжессика. – Но вы забыли: Джаспер не способен иметь детей! Скорее всегоэто истинно дочь Флоры и какого-то голубоглазого простолюдина. – Онаприкусила губу, как бы не решаясь что-то сказать, а потом виновато улыбнулась:– Вы, Марион, конечно же, сочтете меня ужасной дурой, но я… я устроила Флоре иэтой девочке маленькую проверку, которой никто, уверяю вас, не заподозрил.

Марина смотрела непонимающе, и Джессика пояснила:

– Я не зря взяла с собой яблоко. Понимаете, я подумала, чтолюди благородного происхождения, даже выросшие в неподобающем месте, в нищете,у других родителей, так или иначе выдают себя. Возьмите хотя бы нашего конюхаХьюго… Впрочем, речь совсем не о нем. Если бы Элен являлась дочерью Алистера иГвендолин (а ведь та была отнюдь не простолюдинка, у нее очень благородныепредки!), она неосознанно потянулась бы к золоту, в этом у меня нет сомнений! Аона выбрала яблоко, значит… значит, мне не о чем беспокоиться.

Марина глянула на нее дикими глазами. О нет, вовсе не этабредовая (уж воистину!) проверка происхождения Элен изумила ее. Марина даже невосприняла этого всерьез. Но предшествующие слова Джессики поразили ее доглубины души.

– Хьюго? – невпопад воскликнула она. – Выполагаете, что Хьюго…

– Во всяком случае, он уверяет всех направо и налево, чтопроисхождения он самого благородного, однако родители отреклись от него покаким-то там таинственным причинам и отдали на воспитание некоему Маскарену,который только при смерти открыл Хьюго тайну его происхождения.

– И ему известно, кто его родители? – затаила дыханиеМарина.

– Он уверяет, что да.

– И вы в это верите?!

– Всякое бывает в жизни, – загадочно улыбнуласьДжессика. – Ну до того всякое, Марион, что вы бы просто изумились,расскажи я вам… Впрочем, уже и сейчас пребывание в Маккол-кастл вас многому,наверное, научило.

– Да! И я вам скажу, что для одного замка здесь что-томноговато подкидышей! – вызывающе выпалила Марина. – Вот ведь и проАгнесс говорят…

– Ну, это я тоже слышала, – усмехнуласьДжессика. – Забавно, что она начала распространять такие слухи о себе лишьпосле того, как здесь появился Хьюго и начал уверять, что он вовсе не Маскарен,а бог знает кто. Агнесс тогда скучала без своего милорда и решила прельститьдругого красавца, добавив к своим несомненным прелестям флёр благороднойтаинственности.

– И ей это удалось, – поджав губы, процедила Марина.

– Что удалось? – вскинула брови Джессика. –Добавить?

– Нет, прельстить! Я сама видела, как Агнесс…

– О господи, хватит об Агнесс! – взмолиласьДжессика. – Слышать о ней больше не могу, давайте лучше поговорим о вас!

– Обо мне? – растерялась Марина. – С чего этовдруг?!

– Не вдруг, а в продолжение нашей вчерашней беседы. Bсе-такиоткройте, Марион, мне свое сердечко! Скажите, кого вы ревнуете к Агнесс:ледяную глыбу Десмонда или… или обворожительного Хьюго?

«Обоих», – чуть не выпалила вгорячах Марина, однако вследующее мгновение до нее дошел смысл вопроса, и она почувствовала, какзаполыхало ее лицо.

– У меня и в мыслях не было… – неловко забормотала она,теребя поводья так, что доселе смирная лошадка начала нервно прядать ушами.

– Было, было! – со знанием дела кивнулаДжессика. – Я не знаю ни одной женщины, у которой при виде распутных глазХьюго не возникало бы распутных мыслей.

– И у вас, что ли? – не удержалась, чтобы не задраться,Марина, но Джессика не обиделась, а широко улыбнулась в ответ.

– Чего греха таить? Возникало! Ведь я живая женщина! Однакоя, знаете ли, воспитана была в строгости, к тому же мне никогда не забытьАлистера. А вот вы, Марион, не обязаны никому хранить некую эфемерную верностьи можете позволить себе подумать о Хьюго. Помните, вы спрашивали, не было либастарда у старого лорда. Вообразите только: вдруг Хьюго – этот самый бастард?Тогда понятно, почему он так прижился в Маккол-кастл, пусть даже пока только вего конюшнях! А вдруг в один прекрасный день он сможет подтвердить своепроисхождение и будет признан Макколами? Он на год или даже два старшеДесмонда, и еще неизвестно, кто тогда будет объявлен нынешним лордом Макколом!А поскольку он не состоит в родстве с леди Еленой и вам не родственник, то этобыла бы для вас совсем недурная партия, Марион!

Марина едва не упала с седла. Хьюго – сын Джорджа?Предположение более чем смелое, но, учитывая нравы, царящие в Маккол-кастл,отнюдь не безосновательное. Джаспер писал о какой-то Клер Крэнстон, родившейребенка от сэра Джорджа и отдавшей его на воспитание… куда? А вдруг этотребенок, ничем не напоминающий своих родителей, как писал о нем Джаспер, и всамом деле Хьюго Маскарен?!

Она с ужасом взглянула на Джессику – и вдруг заметила, чтота едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.

– Да вы надо мной смеетесь! – с досадой и облегчениемвоскликнула Марина. – А я-то все слушаю, слушаю! Ну какой он лорд Маккол?Канителит служанок почем зря, ту же Агнесс…

– Ну, это скорее доказывает его родство с Десмондом, –сухо перебила Джессика и вдруг с досадой воскликнула: – Ну вот, накликали! Вотуж воистину: как черта вспомянешь, а он уж тут!

Марина обернулась в ту сторону, куда показывала Джессика, иувидела Агнесс.

* * *