— Цвигун, — ответил Аспард с поклоном. —Будет сделано, Ваше Величество. Только, надеюсь, Ваше Величество не объявитКуявии войну?

— Размечтался, — сказал Мрак. — Тебе бы всёвоевать! Я что, похож на человека, который может воевать? Я все звёзды,звёзды...

— Да нет, — пробормотал Аспард счастливо, — япросто мечтаю посмотреть, каков вы, Ваше Величество, когда захотите воевать!

Он нырнул в толпу, притащил за рукав невысокого, плотносбитого человека с лицом и повадками торговца. Тот сразу, издали, началусиленно кланяться, а подойдя ближе, витиевато поклялся, что чёрные богизатмили разум Кунабеля, пытавшегося отравить Его Величество, и что Куявияпостарается добрым отношением загладить впечатление от странного поступка ихбывшего посла.

Мрак прервал:

— Слышь, Цвигун, я слышал, ты сейчас уезжаешь?.. Конейуже оседлали?

— Да, Ваше Величество, — ответил Цвигун споклоном. — Самых быстрых. И запрягли, и оседлали. Я полечу как ветер,чтобы как можно быстрее сообщить Светлане Золотоволосой о такой неприятности...Да что там неприятности — трагедии, беде, несчастье, ибо что могут подумать онас, мирных куявах, мечтающих всегда жить в мире и всяческой дружбе с соседями!

Мрак прервал снова:

— Погоди, я про это почти забыл. Тцар, как наёмник,знает, на какую работу идёт. Так что я мог бы смыться в огородники, тамбезопаснее. Нет, я всё понимаю... Это была какая-то дурость. И не самойСветланы, а кого-то из её подручных. Распустила она их... Сам знаю, так как исам своих распустил. Но ты ей расскажи...

Цвигун ответил горячо:

— Ваше Величество, сразу же!.. Даже не отряхнувдорожную пыль.

Мрак прищурился.

— Но ты ж прибудешь в полночь!

— Ее Величество ложится поздно, — ответил Цвигунтвёрдо. — В полночь обычно держит совет с самыми близкими. А если ктоожидал, что на троне слабая молодая женщина...

— Да-да, — сказал Мрак поспешно, — тотздорово, даже смертельно ошибся. Это не женщина, а железо! Ладно, я послушаю,что ты там скажешь.

Цвигун замолчал, Мрак ощутил на себе взгляд его внимательныхглаз.

— Вы... послушаете?

— Да, — ответил Мрак небрежно.

— Но... как?

— Я тцар или не тцар?

— Да, вы доблестный и мудрый тцар...

— Мудрый находит пути, — ответил Мракнебрежно. — Ты мне подсказал хар-р-рошую мысль. Там повидаемся. Идоговорим.

Он сделал небрежный жест пальчиком, отпуская или, какговорят, заканчивая аудиенцию. Цвигун поклонился, отступил, ещё раз поклонился.Глаза оставались внимательные и вопрошающие, но спрашивать ничего не стал,затерялся в толпе, а потом Мрак видел его выходящим из зала.

Мрак повернулся к начальнику дворцовой стражи.

— Аспард, — сказал он задумчиво, — ты как,хочешь поговорить о звёздах?

Лицо Аспарда перекосилось, побледнело. Он отпрыгнул бы, еслибы посмел, вместо этого лишь отодвинулся.

— Н-н-нет, Ваше Величество, — пролепеталон. — Это для меня слишком высоко.

— Ага, — сказал Мрак, — ну ладно, возьмёмпониже. Тогда расскажи, что такое Заур.

Аспард помолчал, потом взглянул осторожно, опасливо, словнозверёк из норы.

— Да, — сказал он тихонько, — ниже уж некуда.Заур — это... Заур. Неизвестно, человек ли он вообще. Дело в том, что его ужеказнили десятки раз в разных королевствах, но он всё ещё жив, и не просто жив,а у него армия, что может поспорить с армией Его Величества... Нет, не воткрытом бою, но эти ночные головорезы с ножами за пазухой тоже стоят немалого.Он жесток, свиреп. Если его люди оставляют после себя ограбленных,изнасилованных, искалеченных, то он живых не оставляет. Пытки, которые онпридумывает для своих жертв, превосходят всякое воображение... У самыхзакалённых солдат стынет кровь, когда видят жертвы его утех. Мрак подумал,уточнил:

— Его именно казнили десятки раз или же убивали?

Аспард удивился:

— А есть разница?.. Простите, Ваше Величество!

— Есть, — ответил Мрак. — Большая.

Аспард смотрел вопрошающими глазами, но Мрак отвёл взгляд всторону. К примеру, на оборотне даже смертельные раны заживают быстро. Егомогли посчитать убитым, уйти, а он превратился в волка, заживил на себе всераны и потихоньку уполз. Если же казнили, то он мог висеть в петле или на крюкедо тех пор, пока вороны не выклюют глаза, а волки не растащат даже кости. Тогдауже не оживёшь, не оживёшь...

Жаба прыгнула с ложа, он успел поймать на лету и держал затуловище на вытянутых руках. Она дрыгала всеми четырьмя, извивалась, пыталасьдотянуться, изо всех сил тянула шею, длинный раздвоенный язык со свистомрассекал воздух.

— Да люблю я тебя, — заявил Мрак. — Люблю!..Только тебя. Ну, ещё и Кузю, конечно. Брысь!

Он швырнул её на ложе, Хрюндя кувыркнулась, и черезмгновение он покачнулся от мощного толчка. Жаба уже сидела на нём, торопливо изадыхаясь от неслыханного счастья облизывала, топталась по голове, вдыхалародной запах, пищала счастливо.

Мрак терпел, только закрывал глаза, когда она облизывала емулицо. День прошёл как-то бестолково. И без деяний. Почти так, как он и хотел:ел, пил, лежал на ложе, изволил позволить себя искупать, помассажировать,натереть маслами, ублажить, почесать, но всё равно оставалось какое-тонеприятное ощущение, пока не вспомнил, что армии задолжали жалованье уже за двамесяца, а он сдуру пообещал до завтра что-то да придумать.

Настроение стало совсем прегадостным, он сердито спихнулжабу с головы, она рухнула на подушку и счастливо задрыгала в воздухе всемилапами: ура, играем!

— Щас, — сказал Мрак сердито, — Манмурта натебя нет... Но если хошь, вызову.

Стражи по ту сторону дверей вскочили, Мрак успокаивающе помахалим рукой, всё в порядке, но от стены отделились двое и неслышно, как ониполагали, пошли следом. Мрак прошёл уже знакомой дорогой в подвалы, где стражиу дверей казны подрёмывали на скамье, привалившись спинами к самой охраняемойдвери.

Вскочили с железным грохотом, Мрак кивнул, сказалуспокаивающе.

— Благодарю за службу, ребята. Бдите! Никто не должен иблизко подходить к этой двери без меня.

По его жесту они оттащили лавку, он отпер дверь, прошёлчерез большой зал, открыл вторую, постоял на пороге. За спиной с металлическимстуком захлопнулось, это он сам прикрыл дверь, задумавшись, стараясь уловитьнечто неуловимое в воздухе...

Да ладно, здесь же никого, ударился о пол, постоял начетырёх, привыкая к изменившемуся миру, такому объёмному и яркому в запахах иароматах. Слышно стало, как далеко-далеко на большой глубине таинственно журчитвода, как потрескивают камни, выдерживая давление, через пару тысяч лет верхняяплита может просесть, здесь всё завалит к такой матери...