Поверхность помещенного в меловой круг зеркала помутнела,как будто кто-то невидимый дыхнул на нее. В зеркале что-то появилось, что-тонаподобие тумана, мутного испарения. На глазах удивленного до чрезвычайностиРейневана, который в успех предприятия не очень верил, испарение приобрело видфигуры. Послышалось что-то похожее на вздох. Глубокий, свистящий вздох.Рейневан склонился над «Энхиридионом» и вслух прочитал формулу заклятия,передвигая по рядкам амулетом. Облако в зеркале уплотнилось. И заметноувеличилось в размерах. Рейневан поднял руки.

– Benedictus qui venis![120]

– Quare, – дыхнуло облако тихим, с присвистомвыдохом, – inquietasti me?[121]

– Erit nobis visio omnium sicut verba libri signati.[122] Великим именем Тетраграматон приказываю тебе, дух, снятьпечати с книги тайн и сделать понятными для нас ее слова.

– Поцелуй меня, – прошептал дух, – в моюастральную жопу.

– Приказываю тебе, – Рейневан поднял амулет ипрутик, – чтобы ты говорил. Приказываю, чтобы ты сдержал слово. Чтобызакончил гороскоп, предсказал судьбы потомков Мендога и Гедимина, в частности…

– То, что тут лежит, – дух из зеркала не дал емузакончить, – это не палец от моей ноги, случайно?

– Он.

Дым ладана начал пульсировать, поднялся в виде спирали.

– Своего отца пятый сын, – быстро промолвилпризрак, – крещенный понемецки и погречески, но в душе язычник, мечтает оцарстве, но вовсе не небесном. Звезда Сириус восходит вопреки этим намерениям,а обещанная корона пропадет, похитит ее огнедышащий дракон, на хребте покропленныйкровью в виде креста. O quam misericors est dues justus et pius![123]Дракон смерть пророчит, а день погибели известен. Понтификату Колонны annopenultio,[124] день Венеры, в этот же день diluculum.[125]

Когда от этой гибели пройдет сто дней и девятнадцать,Колонна упадет, уступая место Волку. Понтификату Волка anno quarto будет Знак:когда солнце войдет в последний дом, ветры невиданной силы повеют и буринеистовствовать будут на протяжении десяти дней непрерывно. А когда от этихсобытий сто и десять дней пройдет, уйдет со света отца своего седьмой сын,король и властелин, Римом крещенный, но в душе язычник. Прельщенный соловьясладким пением испустит он дух в маленьком замке, в gallicinium dies Martis,[126] прежде, чем взойдет солнце, которое в это время будет insigno Geminorum.[127]

– А я? – Не удержался в углу Корыбут. – Сомной что? Мой гороскоп! Мой обещанный гороскоп!

– От дерева и железа погибнешь, ты, отца своего второйсын, – ответил злым голосом призрак. – Исполнится судьба твоя в diesJovis, за четырнадцать дней перед Equinoctium autumnale.[128]Когда над святою рекою с волком смеряешься. Вот твой гороскоп. Я напророчил бытебе, может, чего и получше, но ты мне отрезал палец на ноге. Так что имеешь,то, что имеешь.

– Ну и что это должно значить? – сорвалсякнязь. – Сейчас же говори мне ясно. Что ты себе думаешь? Ты покойник!Труп! Не будешь мне тут…

– Княже, – прервал его Рейневан, закрываягримуар. – Духа здесь уже нет. Ушел. Завеялся, куда захотел.

Лежащая на столе карта была сильно исчеркана. Нарисованныена ней линии и черточки соединяли Чехию с Лужицами – с Житавой, с Будзишином,Згожельцем. Одна вела на Опаву и Силезию, к Ратибору и Козле. Вторая вела вдолину Лабы, в Саксонию, еще одна, самая толстая, – прямехонько наВроцлав. Больше Рейневану увидеть не удалось, Прокоп Голый закрыл карту листомбумаги. Поднял голову. Они долго смотрели друг другу в глаза.

– Мне донесли, – сказал наконец Прокоп, – чтоты связался с Сигизмундом Корыбутом. Что вы вместе проводите много времени,развлекаясь магией и астрологией. Мне хотелось бы верить, что не развлекаетесьничем другим.

– Не понимаю.

– Ты всё прекрасно понимаешь. Но раз уж хочешь прямо,пожалуйста. Корыбут – предатель. Он имел отношения с папой, отношения с ЯномПрибрамом, с Рожмберком, с Генрихом фон Плауэном, с католиками из Пльзно. Онутверждал, что стремится к установлению мира, потому что сокрушался надпроисходящим пролитием христианской крови. А я утверждаю, что всё это сказки,он не был настолько глуп, чтобы не понимать, что на самом деле интересовалопапу и католиков. Мир? Компромиссы? Договоры? Вздор! Они хотели нас разделить,сделать так, чтобы мы начали враждовать между собой и уничтожать друг друга, аони уничтожили бы оставшихся. Корыбут наверняка знал об этом, поэтому онвиновен в измене, за измену отправился в тюрму, ему еще повезло, что его неказнили. И сидел бы он в Вальдштайне до Судного дня, если б не заступничествоЯгеллы и щедрый выкуп, который Ягелло заплатил.

Теперь мы договорились. Сидя здесь, на Одрах, Корыбут иПухала предоставляют, я признаю это, Табору ценные услуги, благодаря им обоиммы крепко удерживаем Моравские ворота, бастион против союза Люксембуржца сАльбрехтом и связь с Польшей. Мы договорились о союзе, заключили договор.Корыбут имеет у меня два плюса. Primo: он окончательно попрощался с надеждой начешский трон. Secundo: он ненавидит пражский Старый город. Так что насобъединяет общность интересов. Пока эта общность будет продолжаться, Корыбутбудет моим союзником и товарищем по оружию. Пока будет продолжаться. Ты меняпонял?

– Понял. Но… Если можно обратить внимание…

– Говори.