Еле-еле передвигая ноги от усталости, я добралась доподвала, где устроился театр, в котором работает Катерина. Если не знать, чтотам раньше был общественный туалет, запросто поверишь в то, что помещениевсегда служило «очагом культуры».

Гвоздина сидела у гримировального столика, стирая с лицакосметику.

– Разве спектакль уже закончился? – удивилась я.

– Меня в первом акте убили, – радостно пояснила Катька, –финита ля комедиа, можно домой бежать. Вот за что «Федру» ненавижу! В первомакте на пять минут появляюсь, потом в третьем, в самом конце, прикинь, до чегонеудобно.

– Показывай чемодан! – прервала я ее стоны.

Если Катьку не остановить, до утра прожалуется.

– В реквизитной лежит, – ответила подруга, и мы с ней пошлипо нескончаемым коридорам, проползли за сценой, потом полезли через какие-тожелезки.

– Эй, Костик, – заорала Катька, распахивая дверь в темную,пахнущую пылью и краской комнату, – слышь, Константин!

– Не глухой, – донеслось из темноты, и появился парень вхалате, перемазанном чем-то белым.

В руках он держал человеческую голову, выполненную стольнатурально, что я вздрогнула.

– Помни! – возвестил Костя и положил голову на стол.

– Что? – оторопела Катерина. – О чем помнить-то?

Константин вытер ладони тряпкой.

– Ты, Гвоздина, абсолютно безграмотная личность, – сообщилон, – историки утверждают, что Карл I, когда ему отрубали голову, сказал наплахе: «Помни!»

– Кому и зачем? – удивилась Катька.

Костя зашвырнул тряпку в угол.

– Сие неведомо, не успели поинтересоваться, потому как палачопустил топор. Тюк, и нет Карлуши.

– Ну тебя на фиг, – возмутилась Гвоздина, – лучше покажичемоданчик с баксами, ну тот, из «Киллера».

– Да вот он, – кивнул головой Костя. – Любуйся.

– Нет уж, принеси, нам тяжело!

Через пару секунд, глянув в чемодан, забитый пачками, яспросила:

– Можно одну вынуть?

– Пожалуйста.

Я внимательно осмотрела «куклу». Сверху и снизустодолларовые бумажки, между ними зеленая нарезанная бумага.

– Здорово сделано!

– Из зала ни за что не отличить, – веселился Костя. – Наксероксе «доллары» отпечатали, а пачки и по виду, и по весу как настоящие.

– Сколько тут? – тихо спросила я.

– Миллион.

– Можно половину выгрузить?

– Валяй.

Облегчив чемоданчик, я закрыла его и взяла в руку. Да,ничего не понять, вроде весит как тот с вещами, нет, все-таки тот должен бытьтяжелей – ведь в саквояже еще лежали шмотки…

– Да что тебе надо, в конце концов? – разозлилась Катька.

– Вот, пробую, насколько тяжело, боюсь, дети не поднимутмиллион, – как ни в чем не бывало сообщила я.

– Дети и деньги несовместимы, – философски заключил Костя.

Я вздохнула, вообще-то правильная мысль, но с тех пор, как внашей стране начали продавать младенцев, она потеряла свой смысл.

Утром Олег, кряхтя, слез с кровати.

– Ты куда? – пробормотала я, поглубже зарываясь в подушку.

– Спи, – ответил муж, – на работу.

Я села.

– А спина?

– Ноет немного. Ты купила мне лекарство?

– Забыла!

– Ладно, не беда, – миролюбиво ответил супруг, – список непотеряла?

– В кармане лежит.

– Вот и хорошо, – бубнил Куприн, натягивая брюки, – сегоднязайди в аптеку.

Он поднял мою сумочку, но вверх ногами. Защелка раскрылась.Содержимое высыпалось на ковер. Расческа, пудреница, проездной на метро,кошелек, конфетка «Минтон», носовой платок…

– А это что? – поинтересовался Куприн, поднимая краснуюплоскую коробочку.

– Ловушка «Рейд».

– Ловушка «Рейд»? – с удивлением переспросил муж.

– Ну да, – ответила я, отчаянно зевая и поглядывая набудильник.

Семь утра! Все-таки безжалостно заставлять людей подниматьсяв подобную рань, да еще в ноябре, когда за окном непроглядная темнота. Олег продолжалвертеть «Рейд». Видя, что он никак не поймет, в чем дело, я пояснила:

– Ну неужели ты никогда не слышал рекламу по телику: «Рейд»убивает тараканов наповал»?

– «Рейд», – повторил муж, – «Рейд»… тараканы… «Рейд»…

Внезапно он побагровел, в один прыжок преодолел пространствоот двери до кровати, схватил меня за плечи и начал трясти, словно пакет скефиром.

– Слушай внимательно, слушай меня очень внимательно!!!

– Ты чего? – лязгая зубами, поинтересовалась я. – С умасошел?

– С тобой и впрямь последний ум потеряешь, – рявкнул Куприни отпустил меня.

От неожиданности я рухнула в подушки, муж навис надо мной изашипел:

– Имей в виду, тебе запрещено выходить из дома! Поняла?

На всякий случай я кивнула, с сумасшедшими лучше не спорить.

– Сидеть смирно, никуда не ходить! – злился супруг.

– В туалет можно? – осведомилась я. – Или конвой вызовешь?

Куприн покраснел так, что я перепугалась, как бы его инсультне хватил. Но муж огромным усилием воли справился с эмоциями и четко приказал:

– По квартире передвигаться разрешено.

Я обрадовалась, слава богу, приступ безумия прошел.

– Но на улицу ни-ни, – погрозил он пальцем, – если узнаю,что выходила, – убью лично!

С этой фразой он развернулся и вылетел вон. Я подобралакрасную коробочку. Интересно, отчего Олег так взбесился, услыхав про «Рейд»,убивающий тараканов наповал? Или все дело в радикулите?