Через некоторое время он снова появился в нашей с ним комнате.Вид у него был заговорщический.

– Я все устроил. Валька завтра придет часов в пять, а вшесть тридцать мы с ней встречаемся возле «Ударника», там какое-то новоефранцузское кино с Бельмондо. Двухсерийное. Так что считай: сеанс начинается всемь, заканчивается в девять тридцать, плюс полчаса на дорогу. До десяти времягарантировано. А если Ларка с нами пойдет, так мы сначала ее домой отвезем.Правда, с предками сложнее, спектакль заканчивается в девять пятнадцать, язвонил в театр, узнавал. Но все равно на дорогу у них минут тридцать уйдет, неменьше. Короче, шпендрик, крайний срок – девять тридцать, это с гарантией.

Я был счастлив. Уже завтра… Я больше ждать не мог.

И наступило завтра. Ровно в шесть вечера я встречал Надеждувозле ее работы. Рядом ждало такси, которое я поймал заблаговременно. В тевремена пробок было несравнимо меньше, и на машине передвигаться можно было сдовольно большой скоростью. Кроме того, мне казалось чудовищно пошлым везтисвою любимую на интимное свидание на метро и автобусе.

Мы действительно доехали довольно быстро и, едва переступивпорог квартиры, забыли обо всем на свете.

Но свет, как оказалось, не забыл о нас. Он зажегся в самыйнеожиданный момент. Дверь комнаты оказалась распахнутой настежь, и на порогегрозно выстроилась вся наша семья: родители, Миша и Валентина.

– Ну, пап, ты только посмотри, – язвительнопроизнес Михаил. – Ты посмотри, кого он привел в наш дом. Ты еще постаршеникого не мог найти? У нее внуки есть или уже правнуками обзавелась?

– Помолчи, – оборвала его мама. – Владимир,скажи своей даме, чтобы она немедленно оделась и покинула этот дом. А вам,дорогая моя, должно быть стыдно, вы совращаете детей. Скажите спасибо, что ямилицию не вызвала. И имейте в виду: если вы не оставите в покое моего сына, я сообщувашему мужу, как интересно вы проводите свой досуг, вместо того чтобызаниматься воспитанием детей. У вас ведь двое детей, мальчик и девочка, не такли? И адрес ваш я записала.

Мама демонстративно швырнула Надежде ее паспорт.

– И не разбрасывайте свои вещи где попало.

Я понял, что Надя оставила в прихожей сумочку, куда мамабеспардонно залезла.

Ни папа, ни Валентина во время этой безобразной сцены непроизнесли ни слова. Отец стоял хмурый и набычившийся, Валька же бесстыднопялилась на Надежду, не скрывая любопытства.

Мне хотелось умереть от стыда и боли. Стыдно мне было неперед родителями, не перед братом и сестрой, а перед Надеждой, ведь онадоверилась мне, пришла в мой дом, положившись на мои уверения в полной игарантированной безопасности, а я – так получилось – ее обманул. Я оказалсяслишком доверчивым и легкомысленным, посвятив Михаила в свои проблемы. Я всегдазнал, что он относится ко мне как к малолетнему недоумку, но не предполагал,что он способен на такое.

Перед глазами стояла пелена, меня трясло, и я совсем непомню, как мы одевались на глазах у всех – никто из членов моей семьи даже и неподумал выйти из комнаты и оставить нас в покое. Не помню, как Надя ушла, непомню, что я ей говорил, да и говорил ли что-нибудь. Очнулся я только тогда,когда начался разбор полетов. Вся семья собралась в гостиной, которая выполнялаодновременно и функцию комнаты родителей. Основным докладчиком выступил отец.

– Ты ведешь себя абсолютно безответственно, –начал он ледяным голосом. – Как ты можешь позволять себе вступать винтимные отношения с замужней женщиной, матерью двоих детей? К тому же онанамного старше тебя. На двадцать один год! Уму непостижимо! Ты хоть понимаешьпоследствия своих поступков?

Последствий я не понимал. Какие могут быть последствия, еслидва человека любят друг друга? Дети, что ли? Так мы предохранялись, на это дажеу меня ума хватало. Зато последствия того, что произошло, я понимал оченьхорошо. Я больше не увижу Надю, она не захочет иметь дело с человеком,подвергшим ее такому позору и унижению. Что может быть хуже этого?

Я молчал. Отец интерпретировал мое молчание по-своему.

– Вижу, что ничего ты не понимаешь. Так я объясню тебе,если ты такой идиот. Ложиться в постель с женщиной можно только тогда, когда тынамерен связать с ней свою жизнь и она отвечает тебе взаимностью. Все остальное– это блуд, разврат и проституция. Это недостойно приличного и разумногочеловека. Ты намерен жениться на ней? Она собирается разводиться? Отвечай!

– А хотя бы и так. – Мне казалось, что я говорилдерзко и уверенно, но, наверное, мои слова прозвучали растерянно и виновато. Незнаю.

– Прекрасно! Тебе восемнадцать лет, ты студент, живешьфактически на нашем с матерью иждивении, потому что твоей стипендии хватаеттолько на твои карманные расходы. И вот у тебя появляется жена и двое ее детей,десяти и тринадцати лет.

Даже это им известно! Впрочем, чего удивляться, они жевнимательно изучили Надин паспорт, в который вписаны ее дети с именами и датамирождения. Хорошо подготовились.

– Как ты собираешься их всех содержать? –продолжал между тем отец. – На что вы будете жить? И где вы собираетесьжить? Здесь, в нашей трехкомнатной квартире, где мы впятером с трудомпомещаемся? Или ты, может быть, рассчитываешь, что муж твоей дамы оставит ейжилплощадь, на которой вы благополучно поселитесь, и будет платить алименты, накоторые вместе с ее зарплатой вы прокормитесь вчетвером? Если ты думаешь именнотак, то мне стыдно, что у меня вырос такой сын. Я всегда знал, что настоящегочеловека, достойного мужчины из тебя не получится. Ты – выродок, не понимающийэлементарных основ человеческой порядочности. Если твоя Надежда Петровнаобманула доверие собственного мужа и предала его, то она не имеет никакогоправа претендовать ни на площадь, ни на алименты. Она должна уйти, оставив емувсе, и не делить ни имущество, ни квадратные метры. Я готов считаться счувствами, я допускаю, что между вами настоящая любовь, но я не желаю миритьсяс тем, что мой сын или его избранница поступят низко и гадко, обобрав ни в чемне повинного человека. И, наконец, последнее. Как ты собираешься воспитывать еедетей? Ее старший ребенок всего на пять лет моложе тебя. По возрасту тыгодишься Надежде Петровне в сыновья, если бы она родила в двадцать лет, ееребенок был бы твоим ровесником. Разве ты сможешь заменить детям отца? Развеони будут тебя уважать и слушаться? Каким авторитетом ты будешь у нихпользоваться? Ты сам еще ребенок и не имеешь ни малейшего права брать на себяответственность за чужие жизни.

Ответить мне было нечего. Если бы отец говорил только о том,что Надя намного старше меня и лучше мне найти подходящую хорошую девушку, я бынашел, что ему сказать. Но он произносил слова, против которых нечего быловозразить. Во всяком случае, я в своем тогдашнем состоянии никаких аргументовне нашел. Мы с Надей не говорили о будущем и даже не думали о нем, нам простобыло очень хорошо вместе, и ни о каком разводе и последующей женитьбе речь нешла. У нее была крепкая стабильная семья, разрушать которую никто не собирался,но разве я мог сказать об этом вслух? Ведь отец выразился совершенноопределенно: секс без намерения создать семью есть не что иное, как блуд,разврат и проституция. И хотя я, конечно, не был с этим согласен, как ибольшинство людей на этом свете, я не мог допустить, чтобы о моей Наденькеродители высказывались в подобных выражениях. Мало того, что они будут ТАК оней думать и говорить, они ведь и в самом деле могут сообщить ее мужу иликуда-нибудь в партком.