– Мне нравится, – одобрила я тихий сонный двор и дом,который показал мне Лапицкий. – Вполне в моем стиле.

– Ты думаешь, это в твоем стиле?

– Уверена в этом.

– Ну, раз уверена, тогда пойдем. Лапицкий вышел первыми, придерживая дверцу, галантно помог мне выбраться.

– Подожди меня, – сказал он Виталику.

Тот кивнул и, осклабившись, обратился ко мне:

– Ну, до свидания, королева!..

Я надменно повела плечами, смирившись с этим постояннымпрозвищем: теперь оно не казалось мне ироническим, – королева, почему нет,может быть, шофер не так уж не прав… Впервые за много дней я чувствовала себявеликолепно – и это после того, что произошло сегодня ночью, после трех трупов,после ужасных душевных терзаний, после нелепой попытки спасти актера, жизнькоторого ничего не стоила изначально… От себя действительно никуда не уйти,даже если ты ничего не помнишь: собственное «я», находящееся где-то в глубинахподсознания, все равно выведет тебя, как слепой выводил слепых, нужно толькозакрыть невидящие глаза и довериться себе. И я доверилась себе, какой бы я нибыла.

На лестничной площадке третьего этажа, у квартиры номертридцать два, Лапицкий протянул мне связку ключей.

– Ну, открывай свой дом, девочка.

Я легко справилась с замками и толкнула дверь.

– Выключатель направо, – предупредил меня Лапицкий.

Нашарив рукой выключатель, я включила свет, смело вошла инесколько минут бродила по квартире. Лапицкий, присев на корточки в коридоре иприкрыв глаза, исподтишка наблюдал за мной.

– Ну как? – спросил он.

– Не бог весть что, – покривила душой я, потому чточистая двухкомнатная квартира мне понравилась, – но на первое время сойдет.

– По-моему, ты зарываешься, – это прозвучало почтиинтимно.

– По-моему, я прихожу в себя. Я становлюсь такой, какойты хотел видеть меня с самого начала, Костик. Ты недоволен?

– Я просто счастлив. Ну, приглашай на чай, хозяйка.

– Ты сделал запасы продуктов?

– Не я, а Виталик. Он занимался квартирой и даже что-товроде импровизированного ужина приготовил. Он у нас хозяйственный малый.

Мы отправились на кухню. Лапицкий не соврал, холодильникдействительно был полон. Я в который раз рассеянно поразилась обстоятельностишофера: ничего быстрого, сиюминутного, ничего приготовленного на скорую руку.Вместо дежурной колбасы – кастрюля с тушеным мясом, несколько салатов,заправленных майонезом, банка красной икры и завернутые в целлофан стебелькичеремши.

– Чай в морозильнике, – проявил недюжиннуюосведомленность Лапицкий.

Я открыла дверцу морозильной камеры и обнаружила там бутылкуможжевеловой водки. Я вытащила ее, даже не успев удивиться.

– Послушай, откуда ты знаешь, что можжевеловая водка –моя любимая?

– А ты откуда это знаешь? – не остался в долгу он. –Ладно, накатим по рюмашке, пока при памяти, и я побегу.

Я выставила на стол кастрюлю, салаты и разлила водку пограненым стаканам – других в кухне просто не было.

– Упущение, – не замедлила я попенять Лапицкому. – Аесли мне придется принимать высокопоставленных гостей, что я буду делать стакой тарой?

– Не придется, – успокоил меня Лапицкий. – Здесьпринимать не придется. Это логово, берлога, неприкосновенная территория. Здесьты будешь зализывать раны, никакого левого траха, никакого адюльтера, никакихсамцов с эрегированными членами, – это ведомственная служебная квартира. Тыпоняла?

– Еще бы не понять, – я лихо выпила полстакана водки изакусила черемшой. – Ты не останешься?

Капитан, который еще не успел допить водку, даже закашлялсяот моей наглости:

– Ну, ты даешь, девочка.

– Шучу.

– Ладно, давай о серьезном. Сколько денег тебе нужно,чтобы, как ты говоришь, привести себя в порядок?

– А сколько ты можешь дать? – невинно спросила я. – Помаксимуму?

– Так уж и по максимуму?

– Не забывай, мне еще нужно экипироваться.

– Учти, Кардена я не потяну. И Ива Сен-Лорана тоже.

– Тогда ограничимся Версаче и Армани. Кажется, именноэти вещички ты хотел втюхать несчастному Олегу? Скажи, а машина с ключами ичемодан на заднем сиденье – они действительно существовали? Ну, если бы онвыбрался?

– Существовали, – капитан разлил водку почти до краев –себе и мне. – Можно наврать с три короба в главном, но мелочи должны бытьправдоподобными. Правда всегда должна подстраховывать ложь, иначе нет смысла ниво лжи, ни в правде. Это основополагающий принцип. Подходит ко всему… Давай-капомянем его. Актер действительно был от Бога.

Я вспомнила тело Олега на паркетном полу, но вспомнилаотстраненно, как что-то, не касающееся меня. Я вспомнила обезумевшую от скорбиМарго, но и сейчас ничего не шевельнулось в моей замутненной душе. И тем неменее вкуса водки я не почувствовала.

– Кстати, там была эта актриса, его пассия… Марго,кажется. Потрясающее совпадение: оказывается, она собиралась замуж за Кожинова.

– Чудны дела твои, Господи, – промурлыкал капитан инавалился на тушеное мясо: он вылавливал его из кастрюли прямо руками. –Который раз убеждаюсь, что Москва – город маленький. Ну что ж, тем лучше. Этодаже нам на руку, можно сказать – подарок судьбы.

– Еще бы, лучше и придумать нельзя. – Капитан таксмачно копался в кастрюле, что мне захотелось последовать его примеру, наплевавна все правила приличия. – Вместо громкого заказного убийства – возвышеннаяромантическая бытовуха, роковой треугольник, он, она и мафиози-разлучник. Он –дикое сердце, она – меркантильная сука, мафиози – театральный задник длятрагедии. Партнеры в жизни, партнеры в смерти. Могу только представить, скакими заголовками выйдут сегодняшние газеты.

– Думаю, заголовки будут круче, – осторожно заметилкапитан. – Писаки понаторели на таких вещах, у них по два десятка вариантов наодно хилое убийствишко. Но нас это уже не касается.

– Да. Ты прав. Нас это уже не касается. Капитанзакончил поглощать мясо и с удовольствием облизал пальцы.

– Где ты только воспитывался? – с нежной брезгливостьюспросила я. Теперь, когда все стало на свои места, Лапицкий нравился мне всебольше и больше, отвязный тип, гад, каких мало. Гад, каких мало, и сука, какихмало, утомленные пресной добродетелью. – – Там же, где и ты. Дитя улицы. Думаю,мы поладим, любовь моя.

«Любовь моя», кажется, так обращался ко мне покойный Эрик.

– Не сомневаюсь. Ты останешься?

– Нет, – он потянулся с такой силой, что хрустнули всекости. – Сплю только один и только в своей постели, когда есть возможность. Свозрастом начинаешь ценить хорошие привычки, особенно когда у тебя их немного…Спасибо за чай. Мне пора.