— Войлз говорит, что ему может понадобитьсятвоя помощь.

Букер кивнул:

— Заметано. Но это будет трудное дело.Во-первых, возможный убийца мертв. Во-вторых, вероятный посредник очень изворотлив.Мы имеем дело с изощренным заговором, а заговорщики исчезли. Попытаемся найтиМаттиса.

— А девчонку?

— И ее тоже.

— О чем она думает?

— Как остаться в живых.

— Вы можете ее взять?

— Нет. Нам неизвестно ее местонахождение, и,кроме того, мы не можем хватать невинных граждан на улицах. Теперь она никомуне доверяет.

Троуп встал с кофе и пакетом и, уходя, сказал:

— Я не могу ее винить за это.

Грантэм держал нечеткую фотографию, переданнуюему по факсу из Феникса. На ней она была очень привлекательной студенткойпредпоследнего курса университета штата Аризона. О ней сообщалось как остудентке из Денвера, специализировавшейся по биологии. Он обзвонил двадцатьособ в Денвере по фамилии Шоу, прежде чем остановился на ней. Второй факспришел от внештатного корреспондента АП в Новом Орлеане. Это была копия еефотографии, сделанной на первом курсе в Тулейне. Волосы у нее были длиннее.Где-то в середине ежегодника корреспондент нашел Дарби, пьющую диет-колу напикнике, устроенном студентами юридического факультета. Она была одета всвободный свитер и выцветшие джинсы, которые сидели на ней как на картинке.Очевидно, это фото поместил в ежегодник большой поклонник Дарби. Она как будтосошла со страницы журнала «Вог». Ее на пикнике что-то рассмешило, и фотограф незамедлил этим воспользоваться. Улыбка обнажила ровные зубы, а лицо сделалатеплым. Он прикрепил фотографию кнопкой к небольшой доскедостопримечательностей, рядом со своим рабочим столом.

Был еще один факс, четвертый, с фотографиейТомаса Каллагана, так, для архива.

Он взгромоздил ноги на стол. Был вторник,почти девять тридцать утра. В отделе новостей стоял гул и рокот, как на хорошоорганизованном митинге протеста. За последние сутки он сделал восемьдесяттелефонных звонков, но показать ему было нечего, кроме четырех фотографий ипачки финансовых счетов. Это ни к чему не привело, да и стоило ли беспокоиться?Она вот-вот расскажет ему все сама.

Просматривая «Пост», он увидел странныйматериал о каком-то Верееке и его кончине. Зазвонил телефон. Это была Дарби.

— Видели «Пост»?

— Я пишу в эту газету, не забывайте.

Она не была настроена на шутливый тон.

— Статью об адвокате из ФБР, убитом в НовомОрлеане, видели?

— Я как раз читаю ее. Это имеет к вамкакое-нибудь отношение?

— Можно сказать, имеет. Слушайте внимательно,Грантэм. Каллаган передал дело Верееку, который был его лучшим другом. Впятницу Вереек приехал в Новый Орлеан на похороны. Я говорила с ним по телефонув конце недели. Он хотел помочь мне, но я боялась. Мы договорились встретитьсявчера в полдень. В воскресенье около одиннадцати вечера Вереек был убит в своемномере. Уловили это?

— Да, уловил.

— Вереек, конечно же, не пришел на встречу,так как к тому времени был уже мертв. Я перепугалась и уехала из города. Сейчася в Нью-Йорке.

— О’кей. — Грантэм торопливо записывал. — Ктоубил Вереека?

— Я не знаю. Есть еще много чего рассказать. Япрочла «Пост» и «Нью-Йорк таймс» от корки до корки, но ничего не нашла о другомубийстве в Новом Орлеане. Был убит человек, с которым я разговаривала, принимаяза Вереека. Это длинная история.

— Похоже на то. Когда я заполучу эту длиннуюисторию?

— Когда вы сможете приехать в Нью-Йорк?

— Я могу прибыть к полудню.

— Это слишком быстро. Давайте запланируем этона завтра. Я позвоню вам завтра в это же время и передам инструкции. Вы должныбыть осторожны, Грантэм.

Он любовался джинсами и улыбкой на фотографии,которая висела на доске достопримечательностей.

— Можно просто Грэй, хорошо? Не Грантэм.

— Как вам будет угодно. Некоторые влиятельныелюди боятся того, что я знаю. Если я расскажу, это может погубить вас. Я ужевидела трупы, понятно, Грэй? Я слышала взрывы и выстрелы. Вчера я видела мозгичеловека и не имею понятия, кто он и почему был убит, за исключением того, чтоему было известно о деле о пеликанах. Я доверила ему свою жизнь, и он был убитвыстрелом в голову на глазах у полусотни человек. Когда я смотрела, как онумирает, мне пришло в голову, что он, вероятно, не был моим другом. Сегодняутром я прочла газету и поняла, что он точно не был моим другом.

— Кто его убил?

— Мы поговорим об этом, когда вы приедетесюда.

— Хорошо, Дарби.

— И еще один момент, который нужно обговорить.Я расскажу вам все, что знаю. Но вы ни в коем случае не должны использовать моеимя. Написанного мной уже хватило для того, чтобы погибло по меньшей мере тричеловека. И я уверена, что следующая очередь моя. Мне не хочется искатьдальнейших приключений, ведь меня будет легко установить, о’кей, Грэй?

— Договорились.

— Я отношусь к вам с большим доверием, хотя незнаю почему. Если у меня возникнут сомнения, я исчезну.

— Даю вам слово, Дарби, и клянусь.

— Боюсь, что вы совершаете ошибку. Это необычное журналистское расследование. Тут можно погибнуть.

— От рук тех же, кто убил Розенберга иДжейнсена?

— Да.

— Вы знаете, кто убил Розенберга и Джейнсена?

— Мне известно, кто платил за убийства. Я знаюего имя. Я знаю его бизнес. Я знаю его политику.

— И вы скажете мне завтра?

— Если буду жива.

Последовало долгое молчание, пока каждый думало своем.

— Может быть, нам стоит поговорить немедленно?— спросил он.

— Может быть. Но я позвоню вам утром.