— Он уже достаточно взрослый, — холодно бросил Мэтт, сунувбумаги в портфель, — пусть сам разбирается. Если он раздал в кредит большеденег, чем следовало, значит сам виноват.

Каждый раз при упоминании Рейнолдса ревность разъедала душуМэтта, словно кислотой, и сейчас его настроение мгновенно испортилось.

— Тебе нужно хорошенько выспаться, — сказал он Мередит, и порезкому тону она поняла, что Мэтт собирается уходить. Удивленная стольнеожиданным решением, Мередит тем не менее проводила Мэтта до двери, ругая себяза то, что обременяет его своими неприятностями.

В дверях Мэтт обернулся:

— Когда мы собираемся, чтобы отметить твой день рождения?

— В половине восьмого, — предложила она.

— Идет.

Мэтт шагнул в коридор, и Мередит остановилась в дверях.

— Кстати, насчет завтрашнего вечера, — сказала она, —поскольку это мой день рождения, я бы хотела просить тебя об одном одолжении.

— Каком именно? — спросил он, ставя на пол портфель инатягивая пальто.

— Не могли бы вы с Паркером разговаривать, вместо того чтобызамыкаться в каменном молчании, как вчера перед пресс-конференцией. Согласен?

Опять она заботится о своем драгоценном Паркере! Мэтткивнул, попытался спросить что-то, поколебался, шагнул к ней, все-такивысказался.

— Кстати о Паркере, — с обманчивым спокойствием начал он. —Ты все еще спишь с ним? Рот Мередит сам собой раскрылся.

— И что, спрашивается, это означает? — вспыхнула она.

— Все очень просто: я предполагаю, что ты с ним спишь,поскольку вы помолвлены, и поэтому решил спросить.

— Какое право ты вообще имеешь спрашивать? И кем себясчитаешь, черт возьми?!

— Твоим мужем.

По какой-то причине категоричность этого утверждениязаставила ее сердце чаще забиться. Мередит судорожно сжала ручку двери, боясь,что сейчас упадет.

Но Мэтт заметил, в каком она состоянии, и с легкой улыбкойдобавил:

— Поверь, это неплохо звучит, как только привыкнешь.

— Вовсе нет! — мятежно вскинулась она, хотя в глубине душипризнала, что он прав… хотя и не слишком. Мэтт перестал улыбаться.

— Тогда позволь объяснить тебе, что есть слова, которыезвучат намного хуже. Если ты по-прежнему спишь с Рейнолдсом, это Называется«супружеской неверностью».

Мередит захлопнула дверь с такой силой, что она наверняка бысорвалась с петель, не успей Мэтт вовремя подставить ногу. Схватив Мередит заплечи, он буквально вытащил ее в коридор. Жесткий рот завладел ее губами вгрубом и одновременно нежном поцелуе, руки притягивали ее все ближе к широкоймужской груди. Постепенно ошеломительный натиск сменился осторожнымприкосновением губ к губам, легким, мучительно сладостным касанием, которомубыло еще труднее противиться. Зубы слегка прикусили мочку уха, хриплый шепотпосылал дрожь озноба по спине:

— Я знаю, ты тоже хочешь поцеловать меня. Почему бы неподдаться порыву? Я более чем готов и весь в твоем распоряжении…

К ужасу Мередит, дразнящие, обольстительные слова заставилизабыть о гневе и возбудили странное и совершенно неуместное желание засмеятьсяи сделать именно то, о чем просил Мэтт.

— Если я погибну в катастрофе по пути домой, — тихоуговаривал он, снова скользя губами по щеке к ее рту, — подумай, какиеугрызения совести будут тебя терзать при мысли о том, как ты отказала мне впоследнем утешении.

Пытаясь заглушить рвущийся из горла смех, Мередит открыларот, чтобы сказать что-то, шутливое, а еще лучше, язвительное, но в эту секундуего губы впились в ее. Одной рукой он поддерживал ее голову, другой сжималбедра, не давая шевельнуться. И Мередит забыла обо всем. Потеряла голову.Прижатая к сильному телу, чувствуя себя во власти его губ, рук, языка, она почувствовала,что сдается без борьбы. Стиснутые, упиравшиеся в его грудь кулаки расслабились,ладони скользнули под пальто, рубашку, пальцы гладили теплую, поросшую волосамигрудь. Его язык проник в рот, встретился с ее языком, губы неумолимо раздвигалиее губы, и Мередит с неожиданной радостью приветствовала вторжение его языка,безвольно отвечая на поцелуи, охваченная страстью и смущением. И руки Мэттаконвульсивно сжались еще сильнее. Он со свирепой настойчивостью словностремился поглотить ее заживо, вобрать в себя, и Мередит ощутила, как желаниебуйным пламенем загорелось в крови.

Охваченная нерассуждающей паникой, она отпрянула и,вырываясь из его объятий, отступила к двери, тяжело дыша, вновь сжимая кулаки.

— Как ты можешь спать с Рейнолдсом, когда целуешь меня так?— тихо, обвиняюще бросил он.

Мередит с трудом удалось принять гневно-презрительный вид:

— А ты? Как мог ты нарушить обещание вести себя прилично?

— Но мы уже не у тебя дома, — откликнулся он, и этаспособность вывернуться из любого положения и обернуть каждый нечестныйпоступок в свою пользу оказалась последней соломинкой.

Мередит отступила, подавляя желание хлопнуть дверью передносом Мэтта, и все-таки, не удержавшись, с громким стуком закрыла ее.Оказавшись в безопасности, она привалилась к косяку и в тоскливом ужасеповесила голову. Уже того, что он шантажировал ее и принудил подписать этосоглашение, было достаточно для любой женщины, обладающей силой воли, чтобывыстоять против него эти три коротких месяца. Но только не для нее! — сбешенством думала она, отходя от двери. Не для нее! Она не продержалась и трехнедель, несчастная, безвольная дурочка, марионетка в руках Фаррела!

Полная отвращения к себе, Мередит поплелась к дивану,остановившись, чтобы взять в руки снимок Паркера. Он смотрел на нее, красивый,надежный, улыбающийся, верный и честный. И он любил ее! И сотни раз говорил ейоб этом! А Мэтт… Мэтт ни разу. Никогда! Но спасет ли это ее от потери гордостии самоуважения в объятиях Мэтью Фаррела? Вероятно, нет с горечью вздохнулаМередит. Не в этих обстоятельствах.

Стюарт считает, что Мэтт не хочет ранить ее. Если вспомнить,как он бросился спасать ее вчера, Мередит готова поверить этому даже сейчас,сжигаемая чувствами, которых не хотела и не умела побороть. Нет, Мэтью не хочетпричинить ей боль. По каким-то странным и неясным ей причинам Мэтт почему-тостремился вернуть ее. Но именно тут и начнутся ее беды и несчастья. РепутацияМэтта как неотразимого покорителя сердец всем известна, кроме того, он былсовершенно непредсказуем и абсолютно ненадежен, и сочетание этих качеств, вневсякого сомнения, разобьет ее сердце.

Мередит опустилась на диван и закрыла лицо руками. Он нехочет причинить ей боль…