– Не ври!

– Ну… один раз, – призналасьНастя, – случайно.

– Это она на фото, – прошепталаМадо.

Насте стало холодно.

– Немедленно рассказывай, где взяласнимок!

– Амалия дала.

– Откуда ты ее знаешь? – завопиланянька. – Что за секреты?

Мадо сняла с вешалки сумку.

– Кашу заварили Игорь и Ника, а ты импомогала, молчала. Мне правды не сообщали. Я ведь не родная кровь, меня взялииз детдома.

– Неправда, – попыталась солгатьНастя.

Мадлен вдруг засмеялась.

– Я не в обиде, жить в семье намноголучше, чем в приюте. Игорь и Ника дали мне счастливое детство, только вот имелили они право на ребенка? Бог, он все видит, наверное, поэтому и не позволялВеронике забеременеть, но она решила обмануть Господа. И каков результат? Ещехуже поступили мои настоящие родители. Ника совершила в некотором родеблагородный поступок, пригрела сиротку, а биологические папа с мамой… И теперьпрошлое мстит!

– Мстит? – непонимающе повторилаНастя. – О чем говоришь?

Мадо, не моргая, уставилась на нее.

– Может, и не врешь. Наверное, не знаешь.

– Я всегда говорю правду! –возмутилась Настя.

– Раньше часто лгала.

– Нет!

– Молчала об удочерении.

– Нельзя же ребенку подобноесообщать, – отбивалась Настя. – К тому же тайна не моя, Никина.

– А Амалия? Не сказала, что ее видела?

– Я о ней ничегошеньки не знаю! Ника лишьразок упомянула имя, когда листок с красным цветком увидела, который мне в рукусунули.

Мадо засмеялась.

– И про бумажку смолчала, правдивая наша.

– Я ничего не знаю, – заплакалаНастя. – Ты была маленькой, когда Игоря и Нику убили. О чем можнобеседовать со школьницей?

– Но потом девочка выросла! –напомнила Мадо.

– Верно, только я не хотела бередитьпрошлое.

– А оно само проснулось. Ладно, простименя, ты ни при чем, – вдруг нежно протянула Мадо. – Я тебя люблю.

Настя кинулась обнимать воспитанницу.

– Девочка, дорогая! Расскажи мне, чтотакое ты узнала?

– Вечером, – пообещала та, –сейчас некогда. Постараюсь пораньше с работы прийти.

– Пирожок испеку, – засуетиласьНастя, – с капустой.

Мадо пошла к двери, потом повернулась.

– Настя, ты ни в чем не виновата. Никтоне виноват, кроме них! Ясно?

– Нет, – честно ответила старуха.

Мадлен усмехнулась и ушла.

Весь день Настя провела в тревоге. Поджидаявоспитанницу, она выполнила обещание – завела тесто и испекла кулебяку, нолюбимица так и не вернулась. Часов около десяти вечера позвонил мужчина иофициально-каменно осведомился:

– Вы Кислова Анастасия?

– Да, – холодея от ужаса, ответилаНастя. Она моментально сообразила: с Мадо случилась огромная беда.

– Гостева Мадлен Игоревна вам знакома?

– Да, – прошептала Настя. – Чтос ней? Она жива?

Внезапно голос человека на том конце проводарезко потеплел:

– Не волнуйтесь, Гостева нормально себячувствует, полный порядок.

У Насти отлегло от сердца. Больше всегостаруха боялась дорожных аварий. С тех пор, как воспитанница села за руль,Настя места себе не находила от тревоги, первое время постоянно трезвонилаМадлен с одним и тем же вопросом:

– Ты нормально добралась?

Мадо злилась и в конце концов запретила Настедергать ее.

– Я на работе, не имею права отвлекаться.У беды быстрые ноги, если произойдет авария, тебе мигом позвонят, я в паспортзаписку вложила, там номер группы крови и просьба: «Немедленно сообщите опроисшествии Кисловой Анастасии». Не волнуйся, первая узнаешь, если со мной чтослучится.

– Типун тебе на язык! – рассердиласьнянька, но безостановочно звонить Мадо перестала.

– Полный порядок, – повторилнезнакомец. И добавил: – Гостева арестована. Приезжайте за вещами, записывайтеадрес. Кстати, прихватите для Мадлен Игоревны немного продуктов, ну там кусоккурицы или булочку.

Ничего не понимающая Настя на трясущихся ногахотправилась в отделение милиции, где ее встретил молодой парень, по видустудент-первокурсник, серьезно назвавшийся Петром Михайловичем. Он вел себяподчеркнуто корректно, обещал передать Мадо нехитрую еду, которую прихватиланянька, вручил Насте сумку Мадо и кой-какие мелочи, бывшие у старшей продавщицыпри себе во время ареста. Настя чуть не разрыдалась, увидав золотые украшения,кожаный пояс и красивый платок, который Мадо перед уходом на работу завязала нашее. Но больше всего ее потряс кружевной лифчик, лежащий в пакете.

– Хорошо хоть трусы не отобрали, –обронила старушка.

Петр Михайлович склонил голову.

– У нас свои порядки. Острые, режущие,колющие предметы никак нельзя.

– С какого бока к ним бюстгальтерпричислили? – поинтересовалась Настя. – Им уколоть или разрезатьникого нельзя.

– Там в чашечках металлическиевставки, – пояснил юноша. – Когда передачу собирать станете, положитепростое белье, без железных прибамбасов. А еще вам записка, вот. Только вы еепри мне прочитайте.

Настя схватила бумажку. «Настенька, я невиновата. Никогда не смогла бы зарезать человека ножом. Это не я. Нополучается, что я. Только это не я! Поверь, не я! Обними Амалию, скажи, чтобыне скучала. Передай мои приветы Ире. Я сейчас вспоминаю Нику, она была права,когда говорила: „Если в жизни случилась беда, ее посадили в огороде давно“. Яне виновата! Пожалуйста, объясни это Ире, пусть она знает. Отдай ей Амалию,тебе будет трудно с собакой. А Ира нам непременно, обязательно поможет,выручит. Целую, целую, целую! Меня скоро отпустят. Пусть Ира бережет Амалию. Вежедневнике, в сотовом, есть расписание ее прививок. Непременно найди. Этоочень, очень, очень важно».

У Насти после прочтения записки закружиласьголова.

– Можете сказать, кто такаяАмалия? – вдруг резко спросил Петр Михайлович.