– Как же так, – бормотала женщина, – она отлично училась,может, секретарь ошиблась, я за общежитие платила, целых сто рублей в месяц…

– У нас иногородние учащиеся живут абсолютно бесплатно, –спокойно пояснил ректор, – никто никогда не брал с них денег, кстати, и с вашейдочери тоже.

– Что случилось? – пробормотала вконец раздавленная мать. –Скажите бога ради…

Эдуард Васильевич с жалостью глянул на художницу.

– Неприглядная история…

– Говорите, умоляю, – попросила Ася.

Люка всегда отлично училась, к тому же была любимицейстарика Грекова и подавала большие надежды. Тем сильнее был шок для всегопреподавательского состава, когда выяснилось, что девочка… обыкновеннаяворовка. В конце семидесятых была широко распространена подписка на газеты и журналыпо месту работы. Тиражи изданий ограничивались, и на коллектив могли дать,например, только десять квитанций на «Литературную газету» или пять на журнал«Здоровье». В сентябре в институте начали подписную кампанию. Деньги собираласекретарь Эдуарда Васильевича Юля. Как раз накануне сдачи собранных средств в«Союзпечать» пухлый конверт, набитый купюрами разного достоинства, исчез изписьменного стола. Сумма там лежала немалая – почти две тысячи. Юленька вслезах прибежала к Эдуарду Васильевичу. Бедной секретарше никогда бы невозместить эту пропажу, но преподаватели и сотрудники проявили чуткость и сдалиденьги еще раз.

Неделю спустя Гульнара Бекетова, преподававшая в институтенародные танцы, постучалась в кабинет ректора.

– Конечно, может, это случайность, – начала мямлитьстеснительная дама, – но это мои 25 рублей.

Оказалось, что Гульнара стояла за Иветтой Воротниковой вбуфете. В тот день студентам давали стипендию, и девушка гордо протянулакупюру. Бекетова обратила внимание на то, что левый угол бумажки измазан лакомдля ногтей. Преподавательница уставилась на ассигнацию. Она хорошо помнила, чтопокрывала лаком ногти, когда Юля предложила сдать деньги. Свежий лак запачкалдвадцатипятирублевку…

Недолго думая, ректор кликнул Иветту. Естественно, девушкаот всего отказывалась и даже картинно гневалась.

– Да как вы можете подозревать меня! – вскрикивала Люка. –Эти деньги мне в нашем же буфете вчера на сдачу дали…

В принципе такое могло быть, но опытный преподаватель актерскогомастерства Эдуард Васильевич уловил легкую фальшь в возбужденных восклицаниях…Он перевел речь на постановку студенческого спектакля, а сам потихоньку велелЮле обыскать сумку студентки, брошенную в приемной.

Деньги нашлись под подкладкой, правда, не все, а толькотысяча. Люка, увидав неопровержимые улики, сначала забилась в истерике,утверждая, что тайные недоброжелатели решили опорочить ее и подбросили купюры.Но Эдуард Васильевич строго сказал:

– Или говори правду, или вызываю милицию, пусть с тобойпрофессионалы разбираются!

Воротникова вновь зарыдала и призналась. Да, она взяладеньги, называйте это кражей, но она никогда бы не пошла на такое, если бычрезвычайные обстоятельства: любимая мама умирает в больнице от рака, требуетсяоперация, необходимо хорошее питание…

Эдуард Васильевич отпустил Люку и решил проверить ее слова,но закрутился. Юлечка же не удержалась и поделилась информацией кое с кем изпреподавателей. По институту пополз слушок. Люка как ни в чем не бывало ходилана занятия.

В пятницу к ректору явились студенты.

– У нас давно пропадали деньги, – заявила Женя Петренко, –только мы не знали, кто ворует.

– Девочки, девочки, – примиряюще начал Эдуард Васильевич, –только не надо на Воротникову всех собак вешать, у нее мама смертельно больна,вот и…

– Врет она, – продолжала Женя, – врет как сивый мерин.Иветта играет в карты.

– Где? – изумился ректор.

– Да в общежитии, со старшекурсниками и все времяпроигрывает. Как получит стипендию, тут же всю и спустит, поэтому и денег у неенет никогда. Продукты у девчонок из холодильника тырила, а нам, между прочим,присылать дотации некому. Это ей мамочка почти четыреста рублей каждый месяцотправляет, сама почтовые переводы видела, – сообщила Петренко.

Ректор ощутил себя обманутым болваном, побагровел и пообещалразобраться. Результатом разборки явился приказ, повелевающий изгнать из вузакартежников. Воротникова забрала документы и исчезла.

– Но я писала ей письма на адрес общежития, – неуспокаивалась Ася, – она же их получала…

– Почту там раскладывают по ячейкам, – пояснил ЭдуардВасильевич, – наверное, она приходит и забирает.

– Где же она живет? – вопрошала мать.

– Понятия не имею, – пожал плечами собеседник.

Уничтоженная Ася вернулась домой и отправила дочери срочнуютелеграмму: «Деньги достала, боюсь высылать крупную сумму, берут слишком дорогоза пересылку, приезжай сама».

Ничего не подозревавшая Иветта прикатила через неделю.Хорошенькая, веселая, красиво одетая. Она привезла матери в подарок коробкушоколадных конфет и польский шампунь.

– Здорово, мамочка, – щебетала Люка, – что ты смогла помочь.Такой шанс раз в жизни выпадает.

– Бери, – велела мать, кивая на стол. Люка схватила конверти вытащила… копию приказа об отчислении из института.

– Что это? – пробормотала девушка.

Ася тяжело вздохнула.

– Я не упрекаю тебя за то, что четыре с лишним года тытянула с меня деньги. То, что ты воровала, на твоей совести… Но скажи, как тебепришло в голову объявить меня умирающей?

– Мамусечка… – завела Люка.

– Не надо, – остановила ее Ася, – не ври. Оставайся здесь,иди работать и дай честное слово, что не станешь играть в карты…

– Мама, я замужем, – сообщила беспутная дочь.

Художница схватилась за сердце, но все же сумела спросить:

– Кто он?

– Сын профессора Грекова Вадим, – пояснила Иветта. – Живу уних, веду хозяйство, свекровь скончалась…

– И когда произошло счастливое событие?

– В конце второго курса, – потупилась девушка.

– Ты брала с меня деньги, чтобы платить Грекову, – медленноприходила в себя Ася. – Неужели свекор не мог помочь невестке бесплатно?