Конь Кагыра был в несколько лучшем состоянии: сам же Кагырявно в худшем. С седла он просто свалился, сумел встать на четвереньки, егоначало рвать, хоть и нечем было.

Когда Геральт и Ангулема попытались дотронуться до егоокровавленной головы, он закричал.

– Чертовская мать, – сказала девушка. – Ну,фризурку ему устроили.

Кожа надо лбом и висками молодого нильфгаардца вместе сволосами на значительной площади отделилась от кости черепа. Если б не то, чтокровь уже образовала клейкую массу, срубленный лоскут, вероятно, сполз бы наухо. Вид был чудовищный.

– Как это случилось?

– Бросили мне прямо в лоб топорик. И как бы смеха радиэто был не Черный и не из соловьиной банды, а кто-то из горняков.

– Какое значение, кто бросил? – Ведьмак плотнообвязал голову Кагыра оторванным от рубахи рукавом. – По счастью, это былникуда не годный метатель. Он только оскальпировал тебя, а ведь мог черепразрубить. Но и черепу тоже крепенько досталось. Да и мозг это почувствовал. Онне удержится в седле, если даже конь его выдержит.

– Так что же делать? Твой конь подох, его почти подох,а с моего аж капает… А за нами погоня. Нам нельзя здесь оставаться…

– Мы должны здесь остаться. Я и Кагыр. И конь Кагыра.Ты поезжай дальше. Быстро. У тебя конь крепкий, выдержит галоп. А если дажепридется его загнать… Ангулема, где-то в долине Сансретур нас ждут Регис,Мильва и Лютик. Они ни о чем не знают и могут попасть Ширру в лапы. Ты должнаих отыскать и упредить, а потом все четверо что есть сил в конях жмите вТуссент. Там вас искать не станут. Надеюсь.

– А вы с Кагыром? – Ангулема закусила губу. –Что будет с вами? Соловей не дурак, когда увидит полусдохшего запасного,перероет все ямы в округе! А ты с Кагыром на руках далеко не уйдешь.

– Ширру, а за нами гонится он, поедет вслед за тобой.

– Ты думаешь?

– Уверен. Поезжай.

– Что тетечка скажет, когда я без вас появлюсь?

– Объяснишь. Не Мильве, а Регису. Регис знает, чтоделать. А мы… Когда у Кагыра чуб немного прирастет к черепу, отправимся кТуссенту. Там как-нибудь разыщем друг друга. Ну, не тяни, девка. На коня ивперед! Не дай погоне приближаться. Не позволяй им увидеть себя.

Он не стал сильно удаляться от дороги. Не мог отказать себев удовольствии глянуть на преследователей. В принципе он не ожидал каких-либодействий с их стороны, знал, что они, не теряя времени, последуют за Ангулемой.

И не ошибся.

Правда, всадники, вылетевшие на перевал меньше чем черезчетверть часа, остановились около лежащего коня, но почти тут же возобновилипогоню по дороге. Они, несомненно, решили, что из трех беглецов двое сейчаседут на одной лошади, и если не терять времени, их можно будет быстро нагнать.Геральт заметил, что кони под некоторыми из преследователей тоже не в лучшемсостоянии.

Совсем не многие конники были в черных плащах нильфгаардскойлегкой кавалерии. Преобладали пестроцветные разбойники Соловья. Геральт неразобрал, участвует ли в погоне сам Соловей, или же главарь банды остался исейчас залечивает рассеченную физиономию.

Когда топот копыт утих, Геральт вышел из укрытия впапоротниках, поднял и поддержал стонущего и охающего Кагыра.

– Конь слишком слаб, чтобы тебя нести. Сможешь идтисам?

Нильфгаардец издал звук, который с равным успехом мог быть иподтверждением, и отрицанием, а то и чем-то другим. Но ноги переставлял, а этобыло сейчас самым главным.

Они спустились в яр, к руслу реки. Последние несколько футовскользкого откоса Кагыр преодолел довольно неловко – просто съехал на ягодицах.Дополз до воды, пил, обильно смачивая водой повязку на голове. Ведьмак неторопил – сам дышал тяжело, собираясь с силами.

Он шел вверх по течению, поддерживая Кагыра и ведя коня,брел по колено в воде, спотыкался на окатышах и поваленных стволах. Спустянекоторое время Кагыр уже не мог переставлять непослушные ноги, вообще не могими шевелить, ведьмак просто тащил его силой. Дальше идти было нельзя, темболее что русло речки перегородили пороги и водопады. Геральт крякнул, взвалилраненого на спину. Конь, которого он вел в поводу, тоже жизни не облегчал.Когда же они наконец выбрались из яра, ведьмак просто повалился на мокрый грунти лежал, тяжело дыша, совершенно измученный, рядом со стонущим Кагыром. Лежалдолго. Колено снова начало чертовски болеть.

Наконец Кагыр подал признаки жизни, а вскоре – о,диво! – встал, ругаясь и держась за голову. Они пошли. Вначале Кагыр шелнеплохо. Потом пошел медленнее. Потом упал.

Геральт снова взвалил его на спину и тащил, постанывая,оскользаясь на камнях. Колено разрывала боль, в глазах мельтешили черные иогненные пчелы.

– Еще месяц назад… – застонал у него за спинойКагыр, – кто бы мог подумать, что ты потащишь на хребте…

– Заткнись, нильфгаардец… Когда ты ораторствуешь, тоделаешься еще тяжелее…

Когда они наконец добрались до скал и каменных стен, ужепочти совсем стемнело. Ведьмак не искал пещеру, да и не нашел ее – он простобез сил свалился у первой же попавшейся дыры.

На почве валялись человечьи черепа, тазовые и бедренныекости, ребра. Но – что важнее всего – были здесь и сухие ветки.

У Кагыра поднялась температура, его била дрожь. Пришиваниекуска кожи с помощью дратвы и кривой иглы он переносил мужественно и сознанияне терял. Кризис наступил позже. Ночью Геральт распалил в пещере костер, махнуврукой на соображения безопасности. Впрочем, снаружи накрапывал дождь и подвывалветер, так что вряд ли кто-нибудь мотался по окрестности и высматривал отблескиогня. А Кагыру необходимо было согреться.

Лихорадило его всю ночь. Он дрожал, стонал, бредил. Геральтне засыпал, подпитывал огонь. А колено болело как тысяча чертей.

Молодой и сильный парень, Кагыр утром пришел в себя. Он былбледен и весь в поту, от него веяло жаром. Зубы отчаянно клацали. Но, несмотряна лязг зубов, можно было понять, что он говорит. А говорил он вполнеосознанно. Жаловался на головную боль – явление вполне нормальное для человека,у которого топором скосили с черепа волосы вместе с кожей.

Геральт делил время между беспокойной дремой и ловлейстекающей со скал дождевой воды в сооруженные из березовой коры туески. И его,и Кагыра мучила жажда.

– Геральт?

– Да?

Кагыр поправил ветки в костре с помощью найденной тут жеберцовой кости.

– На руднике, где мы бились… Я испугался, знаешь?

– Знаю.