— Я всего лишь служу моему богу, о святейший, —гордо провозгласила жрица.

— Все мы здесь служим нашему богу, святая жрица, —осадил ее иерарх, — и тебе следовало бы быть мудрее и не козырять своимблагочестием из желания возвыситься самой или помочь возвыситься своемуподопечному. — Агахак взглянул на Сорхака с нескрываемымпрезрением. — Иерарх здесь пока еще я, посему именно я и вынесуокончательное решение по этому делу.

Жрица отпрянула, и глаза ее внезапно наполнились страхом.

— Прости меня, Агахак, — забормотала она,заикаясь. — Это чудовищное преступление наполнило сердце мое праведнымгневом, но право принять решение всецело принадлежит тебе.

— Благодарен тебе за то, что ты признаешь за мной этоправо, Хабат. Я было подумал, что ты об этом запамятовала.

В дверях зала послышался звук шагов, и два гиганта мурга,вооруженные длинными начищенными до блеска алебардами, грубо растолкалигролимов, сгрудившихся в дверях. Темные лица их были бесстрастны. Одновременноударив древками алебард об пол, они провозгласили:

— Дорогу Ургиту, великому королю Хтол-Мургоса!

Вошедший в сопровождении стражи человек совсем не походил натех мургов, которых Гариону доводилось видеть прежде. Он был невысок и худощав,но очень мускулист, с прямыми волосами и заостренными чертами лица. Верхняяодежда его, распахнутая на груди, позволяла увидеть, что под нею вместопривычной кольчуги одеяние типично западное — камзол и трико темно-пурпурногоцвета. Железная корона была залихватски сдвинута набок. Несмотря на насмешливоевыражение лица, глядел он настороженно.

— Агахак, — по-свойски приветствовал ониерарха. — Я тут случайно прознал новость, заставившую тебя спешнопокинуть дворец Дроим, и вот решил, что могу тебе пригодиться, дабы помочьуладить этот неприятный инцидент.

— Визит великого короля для храма — величайшаячесть, — торжественно провозгласил Агахак.

— И великий король весьма польщен столь радушнымприемом, иерарх Рэк-Урги, — ответил Ургит и осмотрелся. — Есть тут увас кресло? — спросил он. — У меня был трудный день, и я порядкомустал.

— Займись делом, — равнодушно бросил Агахак жрице,неподвижно застывшей подле его трона. Хабат моргнула, и щеки ее залил румянец.

— Кресло его величеству! — хрипло скомандовалаона. — И быстро!

Один из гролимов пулей выскочил за дверь и тотчас же возвратился,таща тяжелое кресло.

— Премного благодарен. — Король с наслаждениемуселся и вытянул ноги. Потом он взглянул на Агахака. — Должен кое в чемтебе сознаться, о святейший. — Он виновато кашлянул. — Прежде чемвойти сюда, я помешкал у дверей, надеясь таким образом ознакомиться сподробностями дела. — Король коротко хохотнул. — Подслушивать удверей я привык со времен моего беспокойного детства. Как бы то ни было, яслышал предъявленные преступникам обвинения. Честно скажу тебе, Агахак, твой жрец-инквизиторвляпался в пренеприятную историю. — Он бросил на иерарха быстрыйодобрительный взгляд. — Но вы, разумеется, уже дали ему это понять, не такли?

Агахак молча кивнул — по его лицу ничего нельзя былопрочесть.

— Итак, — продолжал Ургит, — я, безусловно,никогда бы не вмешался в дела сугубо церковные, но разве не вы сами сказали,что случившемуся может быть множество вполне земных объяснений? — Корольпоглядел на Агахака, ища подтверждения своим словам. Воодушевленныйодобрительным кивком иерарха, он продолжал:

— Я хочу сказать, что все мы и прежде видели, какгаснут огни. И есть ли надобность заходить столь далеко в таком, в сущности,совершенно обычном деле? Я полагаю, жрецы, призванные поддерживать священныйогонь, допустили небрежность, и огонь угас сам собой, может быть, вовремя неподбросили топлива.

— Полная чепуха! — воскликнул Сорхак, тряхнувсальными космами.

Ургит вздрогнул и взглянул на Агахака, ища поддержки.

— Ты забываешься, жрец-инквизитор, — сказалиерарх. — Наш гость — сам великий король Хтол-Мургоса. Если ты оскорбишьего, учти: я могу в качестве извинения приказать поднести ему на блюде твоюглупую голову.

Сорхак судорожно сглотнул.

— Умоляю, простите меня, ваше величество, —просипел он. — Я сболтнул не подумав.

— Забыто, старик. — Величественным мановением рукиУргит дал жрецу понять, что тот прощен. — Порой мы все в запальчивостипозволяем словам опередить мысль. — Он снова повернулся к иерарху. —Я сожалею о происшедшем не меньше, чем все вы, Агахак. Но дело в том, что этогонайсанца прислал сюда Джахарб — а ведь нам с тобой обоим ясно, сколь важна егомиссия как для Церкви, так и для государства. Не считаешь ли ты, что винтересах чисто политических можно закрыть глаза на этот инцидент?

— Уж не закроете ли вы в самом деле глаза на то, чтослучилось? — раздался визг Хабат. Она уже стояла лицом к лицу сиерархом. — Кто же тогда понесет наказание за осквернение святилища?

Ургит откровенно опечалился, и глаза его вновь обратились киерарху за поддержкой. Теперь Гарион уже не сомневался: этот король вовсе нетак уж могущественен. Любое, даже слабое сопротивление его робким предложениямзаставляло его инстинктивно отступать или искать поддержки у того, кого онпочитал сильнейшим.

Агахак медленно поднял глаза на жрицу с изуродованным лицом.

— Знаешь, этот твой визг начинает всерьез раздражатьменя, Хабат, — откровенно заявил он. — Если не можешь держать себя вруках, тогда пошла вон!

Жрица оторопело уставилась на иерарха, не веря своим ушам.

— Дело куда серьезнее, чем ты полагаешь, —продолжал он, глядя на Хабат. — Как и было предсказано века тому назад,настало время последней битвы Дитя Света и Дитя Тьмы. И если я не будуприсутствовать при этом единоборстве, то всем вам придется склониться передУрвоном или перед Зандрамас. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из этих двоих счелваши древние ритуалы целесообразными и сохранил бы вам жизнь. Что же дообвинения в колдовстве, то разобраться в этом легче легкого.

Он поднялся с трона, подошел к Эрионду и взял в ладони лицоюноши.

Полгара прерывисто вздохнула, а Гарион напрягся и принялсяконцентрировать волю.

Эрионд же безмятежно глядел в лицо иерарха и на губах егоблуждала ласковая улыбка.