– Пожалуй.

– Не «пожалуй», а точно, – сказал Мазуруверенно. – Что же они, моего пистолета испугались? Да ну, глупости, унего есть несколько вполне надежных головорезов... У тебя есть версии?

– Нет. Сама теряюсь.

Мазур задумчиво смотрел перед собой. Вновь вспомнил: если тычто-то видел своими глазами и слышал своими ушами, это еще вовсе не означает,что ты видел и слышал правду. Частенько бывает и по-другому: ты видишь ислышишь то, что тебе хотят впаритьв качестве доподлинной правды...

Из чего, собственно, следует, что дон Хайме возненавиделсидящую рядом с ним красотку? Из чего следует, что дон Хайме и Кристина –заядлые конкуренты в борьбе за клад? И, наконец, из чего вытекает, что кладсуществует вообще, что где-то в море и впрямь лежит на дне вот уже сорок летподводная лодка кригсмарине с ее желанным сейфом? Все это пока что словеса, ине более того, все может обернуться инсценировкой, все не то, чем кажется...

Спросить ее, не знает ли она лысого навязчивого типа поимени Ронни? А какой смысл? Быть может, сроду не видела. Быть может, прекрасноего знает, но если соврет, уличить ее невозможно. Черт, сплошнаянеизвестность...

Он оглянулся назад, на объемистые коробки, украшенныепарочкой ярких наклеек – судя по надписям, акваланги были итальянские. И его,словно электрический удар, вдруг пронзило странное, неописуемое словамиощущение. Все это уже было в его жизни, было, несколько лет назад: экзотическийпортовый город на противоположной стороне шарика, кривые улочки, незнакомаяречь и очаровательная девушка почти точно так же покупала акваланги, и речьпоначалу тоже шла о поисках клада на морском дне – а потом Мазура едва неприкончила эта чертова красотка, чтобы остаться в живых, пришлось из кожи вон лезть...

Даже страшновато стало, так все повторялось. Он утешал себятем, что снаряд в одну воронку дважды не плюхается, но тут же вспоминал: а ведьпопадает иногда...

Мозги – хочется верить, не самые дурные и бездарные на свете– работали с полной нагрузкой, чудо еще, что искры из ушей не сыпались...

– Мы что, прямиком поедем к твоему немцу? – спросилМазур.

– Ни в коем случае! – энергично возразилаКристина. – Он меня особо предупреждал, что следует соблюдатьосторожность, целую систему разработал. Сначала я ему позвоню, потом мывстретимся в городе и он сам отведет...

– Предусмотрительный человек, – задумчиво одобрилМазур. – Времени у нас, как я понимаю, навалом? Вот и прекрасно. Езжай вкакое-нибудь приличное бюро по найму квартир...

– Зачем нам квартира? Переночевать можно и в гостинице, мызавтра же выйдем в море...

– Квартира мне и не нужна, – сказал Мазур. – Мне,собственно, нужен отдельный домик. Не особняк, конечно, но непременно отдельныйдомик. В относительно благополучном районе.

– Зачем?

– Элементарно, – сказал Мазур. – В качествеприманки и ловушки. Если за нами следят, они к этому домику непременно прилипнут,а это открывает простор для комбинаций...

– Джонни, тебе не кажется, что ты чересчур все усложняешь?

– Ничуть, – сказал Мазур. – По-моему, у нас накону – два миллиона долларов? И, насколько я помню, конкуренты у нас есть,решительные и к гуманизму не склонные? Вот видишь... Тут необходимо извертеться,уж поверь человеку с богатым жизненным опытом. В конце концов, платить буду я.Это реально – снять более-менее приличный домик?

– Конечно. Их тут обычно куча сдается, на любой кошелек...

– Поехали искать контору, – решительно сказал Мазур.

Примерно через полчаса, лишившись не менее четверти своихкапиталов – точнее, неправедных денежек доны Розы – Мазур стал обладателембумажки с печатью, парочки квитанций и связки ключей. Еще минут через двадцать– Кристина неплохо знала Чакон – они с провожатым из агентства добрались доприлагавшегося к этим ключам домика на одном из многочисленных холмов,полукругом окружавших портовый город. Оттуда даже просматривался небольшойкусочек моря. Домишко был не роскошный, но неплохой, в окружении себе подобных– не фешенебельный район, но и не трущобы, тишина, свежий воздух, парочка экзотическихдеревьев в крошечном дворике...

Типчик из агентства получил свои чаевые, цветисто пожелалприятного отдыха сеньору и сеньорите и, не оглядываясь, вышел в калитку, чтобыдобираться в родную контору на такси.

– Поросенок, – сердито сказала Кристина. – Тыобратил внимание – он нас не назвал «сеньор и сеньора». Сеньор и сеньорита...

– Надо полагать, мы как-то не особенно напоминаем семейнуюпару, – сказал Мазур, с треском распаковывая одну из коробок, выбраннуюнаугад. – Я очень надеюсь, что у нас вид классической легкомысленнойпарочки, выбравшейся в Чакон для известного времяпровождения... – онподнял голову и фыркнул: – Не хмурьтесь так, сеньорита, это идеальноеприкрытие...

– Сама знаю, – сказала Кристина. – Но все равнонеприятно, когда на тебя украдкой пялятся с циничной ухмылочкой... Ну, что тыдумаешь?

– Что я думаю... – пробормотал Мазур, распутываясинтетические лямки. – Что я думаю... Да ничего особенного. Не самыйлучший агрегат, но достаточно надежный, баллоны полностью заряжены, никаких нарушенийкомплектации, есть все, что необходимо... Меня полостью устраивает.

– Тогда поедем за Хольцем?

– За кем? А-а... Нет, я, с твоего позволения, изменюдиспозицию. Съезжу на часок в город, у меня там дела...

– Дела? – переспросила она тревожно и недоверчиво.

– Я тебе потом расскажу, – сказал Мазур. – Естьодна задумка... Что ты смотришь со столь трагическим раздумьем в глазах? Незабывай, меня порекомендовала твоя дражайшая тетушка...

– Вот это-то порой и настораживает, – призналасьКристина с вымученной усмешкой.

Мазур подошел к ней и взял за руку. Ладонь у нее былаизящная, теплая, нисколечко не натруженная.

– Послушай-ка, – сказал он убедительно. – Знаешь,когда удаются самые авантюрные и грязные дела? Когда партнеры друг друга необманывают...

Кристина смотрела ему в лицо все с тем же забавнымвыражением – смесью недоверия и надежды.

– Извини, если что-то не так, – сказала она, отводя намиг взгляд. – Мне и в самом деле хочется тебе доверять, но ты ведьпонимаешь – мы и знакомы-то всего ничего, а ситуация...

Мазур ухмыльнулся:

– Позволь тебе напомнить: дон Хайме тебя вообще знал смладенчества... и чем кончилось? В общем, через часок я вернусь. И доверять тымне должна не оттого, что физиономия у меня честная и открытая, а посоображениям неизмеримо более прагматическим: будь я злодеем, давным-давногде-нибудь на дороге, в безлюдном местечке, затащил бы в чащобу, связал порукам и ногам и с помощью нехитрых, но действенных средств выпытал бы все, чтоты хотела скрыть... Логично?