Не только она — в Арнэльме все так жили, но, управляя городом, невозможно уйти с поста на выходные. Постепенно тревога перетопилась в спокойную боевую готовность, планы были усовершенствованы и выучены наизусть, люди проверены временем и обстоятельствами, и каждый знал, что делать в самом страшном случае. Но завтра оставалось все такой же непостижимой загадкой, и, когда оно все-таки наступало, становясь сегодня, Беатрис удивлялась и радовалась как ребенок, которому позволили еще один день побыть дома перед отъездом в дальнюю школу.

Спускаясь по лестнице, она с удовольствием отметила, что привычная боль в суставах почти прошла и голова не закружилась, как в последние недели. Вот уже несколько дней она чувствовала себя хорошо. Волновалась, конечно, за сына, который уехал, но не так, как обычно, — больше не было чувства потери, которое убивало ее последние два года. Теперь он рядом, с ней заодно. Это тоже пугало, иногда казалось, что лучше бы он остался далеко, не видел всего этого, не участвовал в неравной борьбе с неясным исходом… И одновременно она гордилась им. Тем, каким он стал. Он, ее Эрик, весь из противоречий, как настоящее чудо.

Едва она вошла в дом, зазвонил телефон — один из немногих в Арнэльме, способных принимать междугородние звонки. Беатрис подняла трубку:

— Алло?

— Мам, привет, это я, — послышался родной голос. — Звонил тебе на работу, но ты молодец, уже смылась домой. Это правильно!

Она улыбнулась:

— Привет, Эрик. Как там у вас дела?

— Да никак. Мы тут это… решили возвращаться. Толку никакого, ничего не нашли — вот вообще ничего. Хотим в Риттерсхайме еще поискать.

— У вас все в порядке? — Мутное, неясное беспокойство вдруг вползло в душу, и от него похолодело в груди. — С тобой, с Астой — все хорошо?

— Все хорошо, — ответил Эрик после короткой паузы. — Просто мы, э-э-э… задолбались слегка. — И быстро добавил: — Но если ты хочешь, мы еще останемся и поищем.

— Нет-нет. — И предчувствие чего-то неотвратимого вдруг встало перед ней в полный рост — безликое и страшное. Как ни старалась, она не могла разглядеть его лица. — Пожалуйста, возвращайтесь скорей. Я жду вас завтра.

— Хорошо, я тогда пойду за билетами. Пока, мам.

— Пока. Люблю тебя.

— И я тебя.

В этом разговоре самое главное, как это часто бывает, сказалось в конце — обоими искренне, а не по привычке. Когда в трубке раздались гудки, Беатрис поняла, что наконец-то счастлива.

* * *

Асте не хотелось возвращаться в отель. Номер они взяли с Эриком один на двоих, с двумя комнатами и довольно просторный, но сейчас ей казалось, что в целом огромном городе, как на корабле, некуда деться от человека, с которым сдуру поссорилась. И правда, ну чего она? Стоили семьдесят евро этой ссоры? Нет, не стоили. В любом случае одного полушутливого замечания было бы достаточно. Чего она к нему прицепилась? Хотя он, конечно, тоже хорош… оба хороши. Еще и Октоберфест этот дурацкий — вся одежда уже пропахла пивом и сосисками, ноги отваливаются, а толку никакого. Город этот шумный, с толпами туристов, с широченными улицами — как тут в принципе можно выжить после Тихого, уютного Арнэльма… Все, все тут было не так с самого начала, а теперь еще и этот разговор, будто одежду содрали на глазах у людей. Асту злило то, что Эрик так метко задел ее, так точно подметил — не умеешь быть счастливой. Она и правда не умеет. Ответственной, собранной, сильной — умеет, а счастливой — нет. Потому что даже если все хорошо, обязательно случится какая-нибудь гадость, вот как со Свеном. Ох, Свен… Нет, не надо об этом думать, настроение точно не улучшится.

Она долго пила чай с молоком в маленьком кафе у собора. Есть не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Аста взглянула на часы на смартфоне. Почти восемь. Однако дело к ночи, а от сидения наедине с невеселыми мыслями точно никакого толку. Сейчас она вернется в отель, позвонит Эрику, если он еще не там, и скажет, что готова ехать домой. Отношения можно и по дороге выяснить, а вот убраться из этого места явно пора.

В пустом холле и в лифте ей никто не встретился. Она поднялась на третий этаж, подошла к двери своего номера. Отель был старый, с высокими потолками и красными ковровыми дорожками. Лампы в коридоре светили приглушенно — вечер. Аста провела ключом-карточкой по замку, ожидая тихого щелчка. Но дверь оказалась открытой.

Испугаться она не успела — какая-то невидимая сила распахнула дверь и втащила Асту в номер. И только когда дверь за спиной захлопнулась, она увидела впереди, у окна, троих парней — рыжего, из тех, чье лицо ей когда-то показала река, и еще двоих, незнакомых. На всех троих была такая же блестящая одежда, как и на тех нодийцах в лесу. Рыжий, с закатанными по локоть рукавами, хищно-приветливо улыбнулся:

— Привет, красавица. Как дела?

Быстро сообразив, кто это, Аста попыталась броситься наутек, дернула ручку двери, но замок заклинило.

— Да ты не нервничай, — продолжал рыжий. — Мы просто поговорим, ты-то нам не нужна… — Он задумчиво, театрально посмотрел в потолок и добавил: — Хотя я могу и передумать, если будешь плохо себя вести.

— Что вам нужно? — Аста вжалась спиной в дверь, чувствуя, как уставшие за день ноги предательски дрожат. Мелькнула мысль: а что, если поколотить в дверь, может, это услышит кто-то снаружи?..

— О, ничего особенного. Только наше. Что вы нашли?

— Ничего.

— Думаешь, я тебе поверил?

— Как хочешь, — ответила Аста неожиданно для себя зло. — Хочешь верь, хочешь нет, но Сердце мы не нашли.

— И куда вы отправитесь дальше? Куда ведет третья подсказка?

— Я не знаю.

— А если подумать?

— Понятия не имею.

— Что ж, хорошо. — Рыжий присел на подоконник, сложил руки на груди. — Тогда мы подождем Эрика. Может, он нам поведает больше.

Дальше потянулись долгие минуты ожидания. Аста все так же стояла у двери, нодийцы — напротив нее. Она не знала, сколько прошло времени, и уже прикидывала, что будет делать, если Эрик вернется только под утро или не вернется совсем, когда снаружи кто-то подошел, чиркнул карточкой по замку, потом подергал дверь. Враги насторожились и сделали шаг вперед, Аста замерла.

— Эй! — послышался голос снаружи. — Аста, ты там? Открой!

Нодийцы ждали. Ей хотелось крикнуть: Эрик, не заходи сюда! Но она не знала, что тогда будет. И вдруг взгляд упал на белое блюдце на потолке — пожарную сигнализацию. И ее осенило.

Не обращая внимания на стук и возгласы из-за двери, Аста повернулась к нодийцам и спросила, изо всех сил изображая невинное любопытство:

— Ребята, а вы правда умеете бросаться огнем?

Те переглянулись.

— Ну, правда или нет? — не унималась Аста. — Или так, слухи про себя распускаете, чтоб страшнее было?

Молчание.