Он замолчал. Аста тоже молчала, пытаясь подобрать слова и осмыслить услышанное. А потом сказала:

— Ты бы извинился перед ней.

Эрик вскинул голову.

— Да ты что, она меня видеть не захочет…

— Возможно. И даже, наверно, извинения ничего не исправят, но она будет знать, что тебе не все равно. И сможет доверять другим парням, не боясь, что это повторится. Представь, что она живет теперь в страхе.

Стрелка на больших круглых часах сдвинулась, показав полночь. Из темного тоннеля потянуло ветром, послышался шум приближающегося поезда.

— Наверно, ты права. Я извинюсь, когда вернемся, хуже уже точно не будет, — решил Эрик. И добавил: — Спасибо.

Возвращались они утренним поездом, сонные и усталые. Эрик выпил какой-то энергетический напиток и пытался следить за обстановкой, Аста откровенно засыпала. В итоге они оба чуть не проспали свою станцию и кинулись на выход, когда двери уже закрывались. Конечно, можно было дотащиться пешком из Риттерсхайма, но так неохота…

— Сейчас пойдем по домам — спать, а вечером встретимся и обсудим, что дальше, — предложил Эрик, зевая, когда они шли от станции к городу. Аста согласилась — дельное предложение, особенно насчет поспать.

И тут они поняли, что в Арнэльме в их отсутствие что-то произошло. На окраине еще ничего не было заметно — все выглядело как всегда, и даже Ленивый мост оказался на своем месте — в тот день ему гулять не хотелось. Но, подходя ближе к центру, они заметили: что-то не так. Людей на улицах, несмотря на субботний день, почти не было, а многие из тех, кто им встретился, плакали и спешили поскорей скрыться в своих домах.

— Такое бывает, — сказал Эрик не очень уверенно, — после набегов, когда много погибших.

Вот только ни пожаров, ни других следов битвы они не видели. Невольно ускорив шаг, повернули в центральную часть города — и из-за черепичных крыш показалась ратуша. Арнэльмский флаг на ней был приспущен, и над ним реяла в безоблачно-голубом небе черная лента.

Забыв про сон, Эрик и Аста бросились к ратуше. Аста успела подумать, что суббота же и там закрыто, а если нет, значит, действительно случилось что-то страшное…

На площади, обычно оживленной в выходные дни, не было никого. Швырнув рюкзаки на лавку, они шагнули к высоким дверям — и двери распахнулись им навстречу. На крыльцо вышли Лин, Петер и еще какие-то люди, человек пять. У начальника обороны в петлице форменной куртки чернела траурная тесьма. По гладкому атласу скользили солнечные блики.

— Что случилось? — спросил Эрик внезапно севшим голосом, подходя ближе и опуская ненужные приветствия. — Что тут происходит?

Лин остановился, посмотрел прямо на него, молчал секунду, и за это время несказанное стало ясно без слов.

— Эрик, твоя мама умерла.

Он не добавил привычное в таких случаях «мне жаль» и вообще ничего больше не сказал. Не сказал, что Марта, пришедшая рано утром с рынка приготовить сеньоре завтрак, не обнаружила ее в гостиной. В доме было очень тихо, потому что настенные часы остановились. Движимая неясным беспокойством, она поднялась на второй этаж и постучала в спальню сеньоры, что делала считанные разы в своей жизни. Не дождавшись ответа, приоткрыла дверь, потом распахнула ее — и замерла на пороге. Беатрис лежала в своей постели, бледная и спокойная, и на ее щеках темнели звездочки лопнувших капилляров. Марта долго разглядывала их, потом опомнилась, заплакала и побежала за доктором, точно зная, что ничего уже не поможет.

Ошарашенный известием, Эрик застыл и долго молчал, глядя прямо перед собой, а потом выговорил:

— Не может быть. Я ей звонил вчера вечером.

— Она умерла сегодня ночью. У нее была болезнь крови.

— Нет. — Эрик замотал головой. Усмехнулся, как будто ему говорили совершеннейшую чушь. — Не было у нее никакой болезни… Я бы знал… Это неправда!

Потом он оглянулся на город, над домами которого развевались траурные ленты, на опустевшую площадь, где не было привычного субботнего рынка, на побледневшего командира, с тяжелым взглядом, — и бросился бежать. Помедлив мгновение, Аста помчалась за ним.

Она отставала, но заставляла себя бежать из последних сил. От усталости не хватало дыхания, ноги сделались ватными, перед глазами замелькали вспышки — и чувство изнеможения на какое-то время заслонило собой горе и страх.

— Эрик!

Его нигде не было. Сообразив, что он, скорее всего, побежал к реке, Аста бросилась на прибрежную улицу и тут буквально налетела на Свена.

— Свен! Догони его, Свен! — крикнула она, задыхаясь. — Догони, а то он что-нибудь натворит…

Долго объяснять не пришлось — Свен без лишних вопросов перенял эстафету и бросился на берег. Аста осталась стоять посреди улицы, пытаясь отдышаться и понемногу осознавая произошедшее.

Беатрис… Нет, теперь ничто уже не будет как прежде…

* * *

— Эй ты, бесполезная вонючая лужа! — кричал Эрик, стоя на краю каменистой насыпи над рекой. — Ты этого хотела? Отвечай, что молчишь? Ты же всегда такая разговорчивая, не заткнешь прямо!

Арна молчала. Она лишь с глухим стоном билась о берег, обдавая его брызгами, будто поливая слезами.

— Это ты все подстроила, да? Ты теперь довольна? — Он выбил пяткой из земли камень величиной с крупное яблоко и с ненавистью запустил им в воду. — Довольна?!

Он хотел вытащить еще один камень, но поскользнулся и чуть не упал с насыпи — сильная рука схватила его сзади за одежду и оттащила назад. Он рванулся, высвобождаясь, — перед ним стоял Свен.

— Эрик, — сказал он. — Отойди от края, хорошо?

Эрик молчал, только дышал тяжело, дико озираясь по сторонам.

— Знаешь что? — сказал он Свену. — Я наигрался в ваши игры. И эта говорящая лужа мне больше не указ. И вы все — тоже. Идите вы со своим поиском… Я выхожу из игры.

— Эрик, пойдем домой, — предложил Свен спокойно, глядя ему в глаза. — Пойдем отсюда. Потом со всем разберемся.

— Я разобрался. Нет никакого сердца, и искать нечего. Все было зря, все это гребаный маскарад непонятно зачем. Я сделал, как она сказала. Вернулся в город, стал защитником. Подружился с Астой, таскался по всем этим городам… И что теперь? Что? — И крикнул с отчаянием, повернувшись к реке: — Что я сделал не так?!

— Слушай, — сказал ему Свен осторожно. — Ты не услышишь сейчас, наверно, ничего, но все-таки я скажу: это не потому, что ты что-то сделал не так. И я был не прав насчет тебя, я признаю. Ты не виноват. Это просто случилось. Пожалуйста, пойдем.

— Оставь меня, — ответил Эрик, резко повернувшись к нему. — Оставь меня, я хочу побыть один.

Свен помедлил секунду. С одной стороны, оставлять Эрика одного в таком состоянии опасно — мало ли что он может натворить. С другой, если он не хочет сейчас никого видеть, лучше не навязываться. Разговорами тут не поможешь, а сделать все равно уже ничего нельзя.